- И это всё… Простая тактика задержки? Мы не сможем задерживать их вечно.
- Вы и не должны. Есть… другие карты в рукаве. Планы, как навсегда остановить войну. Ваша задача дать этим планам достаточно времени, чтобы осуществиться.
- Да поможет вам Г'Кван, капитан.
- Надеюсь, кто–нибудь поможет.
Джон замолчал, закончив рассказывать о своих приказах. - Деленн, я обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы помочь твоему народу. Если я буду в силах спасти твой мир, то я это сделаю.
- Джон… - тихо сказала она, отодвигаясь от него, подол её юбки заскользил по полу. - Джон… иногда я думаю, мы заслуживаем не меньше, чем уготовили для нас твои люди. Круг замкнулся. Мы действительно заслуживаем не меньше…
- Я не верю этому, Деленн. Каждый может быть прощён… Каждый. Я не позволю никому из моих людей нанести вред твоему миру. Я не позволю. Если наш единственный ответ на угрозу, - ждать, пока мы не станем достаточно сильными, чтобы угрожать самим, значит мы только задиры и не более. Поверь мне, Деленн, я не позволю уничтожить твой народ.
- Почему, Джон? Зачем тебе спасать нас? Зачем всё это?
- Ты. И я. Я не смогу жить в мире со своей совестью, если позволяю этому случиться, и я не смогу вернуться к тебе, если потерплю там неудачу.
Деленн смотрела ему прямо в лицо, а затем пошла к нему. Она двигалась так медленно, будто часть её боялась подходить к нему слишком близко. Он знал, что она чувствовала, - он чувствовал то же самое, - и всё же он предпочёл бы остановить солнце, чем позволить остановиться ей.
Она обняла его и поцеловала, пылко, нежно, страстно. Его руки скользили по её телу, сжимали в объятьях, не хотели позволить ей уйти. Однако она отступила назад и заглянула глубоко в его глаза.
- Я… Я… Уходи, Джон. Пожалуйста. Но возвращайся.
- Я обещаю…
Он ушёл, не оборачиваясь.
* * *Военачальник Г'Стен сидел в кабинете, до недавнего времени принадлежавшем кому–то из его народа, и боролся с желанием разнести здесь всё. Конечно же это просто место, но оно всё ещё продолжало оставаться символом всего того, что он ненавидел и боялся. Некогда построенный нарнами, он в течение нескольких недель была занят центаврианами, и теперь все следы нарнов были стёрты пребыванием врага.
Г'Стен помнил Оккупацию и помнил Сопротивление. Однажды он был захвачен центаврианами и провел пять недель в одной из их клеток; его тыкали палками, толкали, мучили те, кто считали себя лучше него. Одна центаврианская леди предрекла ему смерть, и он рассмеялся ей в лицо. Г'Стен всегда знал, что он умрет, но это случится ещё не скоро. Ещё не скоро.
- Приведите его, - сказал он своему помощнику и командиру элитного отряда. Г'Лорн кивнул и вышел. Г'Стен посмотрел ему вслед и вздохнул. Хороший воин, но из тех, кто знает только войну. В Сопротивлении Г'Стен и его друзья часто обсуждали, чем они будут заниматься, когда центаврианине уйдут. Большинство из них прокляло бы из могилы своих детей, если бы они знали, что те сами будут нападать на центавриан.
Г'Лорн привёл его. Лорд Марраго, глава Дома Марраго, лорд–генерал центаврианского флота, наместник колоний Эдриус, Фраллус и Гораш… и ещё груда других титулов, которые так любят коллекционировать центавриане.
Взять его оказалось не так просто. Пытаясь скоординировать оборону базы из центра управления, он продолжал сражаться даже после того, как штурмовые группы заняли мостик. Фактически Г'Стен восхищался Марраго. Он едва не захватил Г'Стена на Дросе, практически уничтожил его оборонительные укрепления на Рагеше-3, и фактически разбил его армаду в Квадранте 44.
И теперь он был побежден.
Г'Стен смотрел на своего противника, а перед глазами его вновь проходили те разговоры в дни Сопротивления. Он часто спрашивал себя, что сделает с Марраго, когда, наконец, победит его. Теперь же он обнаружил, что его это совершенно не волнует.
Г'Стен сделал жест Г'Лорну, увести военнопленного. Ни одни из них не сказал ни слова. В них просто не было необходимости.
Марраго умрёт конечно. С большим позором. Г'Стен было немного жаль этого центаврианина. Но, если бы Г'Стен сам попал бы в их руки, разве мог бы он ожидать снисхождения?
Нет. Даже самого малого.
* * *Козорр чувствовал, что воздух застыл у него в груди. Он не мог вспомнить, чтобы когда–либо ещё так боялся, но теперь, глядя на Круг Девяти, он понял - то, что он планировал, было не только ересью и святотатством, это было правильно.
Калейн созвал весь Серый Совет, вдохновлённый, несомненно, слабыми попытками Гизинера и Чардхея обратить его внимание на слишком большое количество кораблей и колоний, уничтоженных за последнее время. Козорр задумался, кто подтолкнул их на это, - если конечно они не сами решили вдруг сделать что–то заслуживающее внимания.
Он коснулся жезла, сложенного и скрытого в рукаве. Приносить оружие в зал Серого Совета не разрешалось, но после сражения у Марса многие воины, особенно Маток, тайно носили оружие. Козорр не удивился бы, если Калейн, Соновар и другие также оказались вооружены.
Он быстро оглядел зал. Дирон стояла на своём месте, она выглядела безмятежной и спокойной. Козорр хотел, чтобы у него было больше способностей к медитации. Возможно, тогда он чувствовал бы себя таким же спокойным.
А затем его взгляд переместился на Катс, и его сердце перевернулось. Она продолжала стоять подобно марионетке, висящей на одной единственной нити. Её голова была опущена, тело ссутулилось. Она выглядела нездоровой.
- Мои поздравления, сатаи, - проскрежетал отвратительный голос, и Козорр едва не подпрыгнул. Из темноты прихромал Калейн, тяжело опираясь на жезл Серого Совета. Козорр думал, что не увидит этот жезл снова, - его как оружие использовал Хедронн во время резни предыдущего Совета, - но это действительно был он.
Жезл однако задержал взгляд Козорра только на несколько мгновений. Сам Калейн привлёк его пристальное внимание.
Калейн был одет не в традиционные серые одежды, а в свою старую форму касты воинов. Она свободно висела на его теле, так похожем теперь на скелет. Его лицо ввалилось, кожа туго обтягивала кости. Его костяной гребень был сильно разрушен. Кожа на макушке расслаивалась. Козорру казалось, что он видит тонкую мембрану ниже костяного гребня.
Калейн хромал на каждом шаге. Он тяжело опирался на жезл, пытаясь стоять вертикально. Он говорил тихим шипящим шепотом, так не похожим на прежний, которым можно было повелевать императорами. Он действовал, словно безумный мясник, хотя некогда был одним из самых сильных воинов.
Козорр хотел бы думать, что, убивая Калейна, он поможет прежнему воину, освобождая его от этой проклятой оболочки.
