Эвенек спал; его перебинтованные руки лежали на подушках. Лицо молодого арфиста было сплошным синяком, шею тоже закрывали бинты. Робинтона замутило, а один из подмастерьев поспешно выскочил из комнаты. Робинтон почувствовал, как в нем поднимается горечь. Он даже не подозревал, что способен на столь сильное чувство — оно было даже глубже того, что владело им после смерти Касии. У Робинтона мелькнула было мысль — не попросить ли Ф'лона, чтобы тот помог перевезти Эвенека, но арфист сразу отказался от этой мысли. С такими травмами в Промежуток лучше не соваться.
Радость и облегчение, вспыхнувшие в глазах Эвенека, и его неловкие попытки поблагодарить друзей произвели на арфистов еще более сильное впечатление. Он даже сумел дать понять, что готов выдержать любые трудности и неудобства, сопряженные с путешествием.
— Домой… в цех… — постоянно повторял он.
Джерматен и целитель-подмастерье быстро обсудили ситуацию с профессиональной точки зрения и сообщили Робинтону, что на следующее утро можно будет отправляться. Обитатели станции явно испытали немалое облегчение — но все же они приютили Эвенека в трудный час, и потому Робинтон сказал, что цех арфистов считает себя их должником.
— Вот уж не думал, Робинтон, что мне доведется такое видеть — чтобы кто-то так обошелся с арфистом! — сказал станционный смотритель, покачав головой. — Прямо нe знаю, куда катится этот мир. Нет, не знаю.
После ужина арфисты устроили для обитателей станции небольшое представление — но на всякий случай старались играть и петь потише.
Они без происшествий доставили Эвенека обратно в цex. Увидев юношу, мастер Дженелл не удержался от слез. Чуть позднее мастер-целительница Джиния и подмастерье Олдайв, осмотрев Эвенека, объявили, что хотя они и полагают, что сумеют вернуть Эвенеку способность владеть руками, трудно сейчас сказать, сможет ли он играть на музыкальных инструментах с прежним мастерством. В том же, что касалось его голоса, они ничего обнадеживающего сказать не могли — слишком сильно была повреждена трахея.
Случай с Эвенеком потряс весь цех. Но лорд Грогеллан вместе с сыновьями нанес мастеру Дженеллу официальный визит и заверил, что цех арфистов может твердо рассчитывать на его поддержку и защиту — и весь цех, и любой арфист, которому это понадобится.
Хотя столь страшных инцидентов более не случалось, всем арфистам отныне было велено держаться настороже и путешествовать только вместе с торговцами или другими заведомо дружелюбными путниками.
* * *
Мастер Дженелл, которого с возрастом стали мучить сильные боли в суставах, в важных случаях отправлял теперь своим представителем Робинтона, как другие отправляют «глаза и уши». В то утро Дженелл снова прислал к Робинтону подмастерье с просьбой явиться к нему в кабинет. Робинтон позволил себе с усмешкой посетовать:
— И куда же вы хотите отправить меня на сей раз, мастер? По-моему, я уже встречался с каждым владетелем каждого Великого холда и с большинством холдеров помельче и побывал в каждом цехе. Неужели я что-то упустил в своих странствиях?
— Я заставил тебя побывать в каждом крупном холде и каждом цехе не просто так, а с определенной целью.
— В самом деле?
Этот ответ вызвал у Робинтона живейшее любопытство. Робинтон попытался его скрыть, но не особенно преуспел.
— Да. Я старею, Роб, и ищу себе преемника. Конечно же, мастера цеха проголосуют так, как того потребует их совесть, но я намерен ясно и недвусмысленно высказать свое пожелание, И я желаю, чтобы меня сменил ты!
Робинтон изумленно уставился на старого друга. Такого он не ожидал.
— Да вы еще много Оборотов будете нами руководить, Дженелл! — выпалил он со смехом. Но когда Робинтон увидел выражение лица мастера-арфиста, смех его оборвался.
— А я так не думаю, — сказал Дженелл. — Суставы меня доканывают, а Бетрис больше нет, и хлопотать над ними некому. — При воспоминании о супруге Дженелл нежно улыбнулся. — И сердце у меня не в порядке. Так что я могу просто объявить о выборах и провести остаток отпущенного мне время на теплом бережке Исты.
— Нет, Дженелл, погодите минутку! Я слишком молод…
— Цеху нужен молодой и энергичный мастер-арфист, Роб, — решительно и вместе с тем обеспокоенно оборвал его Дженелл. — И сейчас — больше, чем когда бы то ни было. Я могу оставить цех лишь на человека, который в полной мере осознает угрозу, исходящую от Фэкса. Я должен знать, что другим холдам не грозит судьба, постигшая все Плоскогорье и нависшая ныне над Кромом, — неграмотность и угнетение.
Дженелл по свойственной ему неугомонности встал и принялся расхаживать по кабинету. И лишь теперь, глядя на него, Робинтон осознал, до чего же тяжело возраст и болезнь отразились на главном арфисте, некогда столь подвижном и энергичном.
— И мне нужен человек, — продолжал Дженелл, ткнув скрюченным пальцем в сидящего Робинтона, — который верил бы, как и я сам, что Нити вернутся и вновь будут угрозой Перну. — Он усталым жестом пригладил редеющие волосы. — Не знаю, что по этому поводу намерен предпринимать Вейр, но наш долг как арфистов — всеми силами поддерживать Бенден. Ты вступил на этот путь еще ребенком — благодаря твоей дружбе с Ф'лоном. Некоторые владетельные лорды успели невзлюбить Ф'лона. Если бы ты давал ему советы…
— То Ф'лон не стал бы к ним прислушиваться. Он не слушается никого, и меня тоже, — уныло сказал Робинтон.
— Думаю, Роб, ты недооцениваешь свое влияние на Ф'лона, — сказал Дженелл и тяжело опустился в кресло, кривясь от боли. — И думаю, что твой авторитет в целом куда выше, чем, быть может, ты осознаешь. Ты по-прежнему способен разговаривать с драконами?
Робинтон кивнул.
— По крайней мере, с Сайманит'ом — да. Наверное, из-за Ф'лона. В любом случае в наших разговорах нет ничего такого, о чем можно было бы написать балладу.
Дженелл погрозил ему пальцем.
— Это куда больше, чем случалось обрести людям, рожденным не в Вейре.
— И этого действительно вполне довольно.
Дженелл коротко улыбнулся.
— Судя по сообщениям Шнырка, ты — единственный из всех арфистов, к которому даже самые рьяные недоброжелатели нашего цеха относятся с уважением.
— Если не считать Плоскогорья.
— Фэкс сожрет сам себя. Таков обычный конец подобных типов. Они появлялись и до Фэкса, будут и после него. Когда мы живем в соответствии с Хартией, все благоденствуют. Когда ее пытаются отбросить, весь континент страдает.
Робинтон кивнул. Он был совершенно согласен с Дженеллом — но понятия не имел, как добиться неуклонного выполнения Хартии. Особенно теперь, с учетом неприкрытой агрессии Фэкса.
