Следующей зимой — она тоже выдалась очень холодной — мастер Дженелл умер от разрыва сердца. Оголли, Уошелл и Горэзд — тоже изрядно сдавший — разослали эту весть повсюду. Они знали, что Дженелл назвал своим преемником Робинтона, но, если бы выборы проводили в точном соответствии с правилами, пришлось бы дожидаться весны — до ее наступления отсутствовавшие мастера просто не могли вернуться в цех. Никому, однако, не хотелось, чтобы в такое время цех оставался без руководства. Робинтон уже слышать не мог непрерывный бой сигнальных барабанов. Через некоторое время он, правда, обнаружил, что барабанные послания почти не слышны на кухне Дома. Там он и спрятался, а Сильвина, дочка Лорры, составила ему компанию. Сколько кружек кла он выпил за время ожидания — не счесть.
Лорра три Оборота назад вернулась к родне, в Южный Болл, и теперь Сильвина, такая же темноволосая и такая же энергичная, как мать, сделалась хозяйкой Дома арфистов. Робинтону нравилось ее спокойное, рассудительное отношение к делам и бедам цеха; после того, как Робинтон достаточно долго пробыл в цехе, их былая дружба возродилась, а потом как-то само собою вышло, что Сильвина стала частенько делить с ним постель. У нее хватало такта не заговаривать о печали в глазах Робинтона, хотя она знала, что за десять Оборотов его воспоминания о Касии так и не потускнели. Сильвина принимала Робинтона таким, какой он есть, и ничего от него не требовала, и за это Робинтон был ей глубоко признателен. Она была так же великодушна, как Лорра.
— Барабаны смолкли, — сказала вдруг Сильвина, собиравшаяся налить Робинтону очередную чашку кла.
— Да, действительно, — отозвался Робинтон, осознав, что не чувствует больше дрожи, проникающей даже сквозь каменные стены Дома. Он сглотнул, и Сильвина, глядя, как он мается, улыбнулась.
— Можешь пока подождать и посчитать.
— А что, если…
Заслышав шаги на лестнице, Робинтон умолк. К кухне кто-то приближался — как минимум, двое.
Сильвина придвинулась поближе и сжала его руку.
В дверях показались улыбающиеся Оголли и Джеринт; они принесли с собой пачку небольших листков пергамента.
— Мастер Робинтон, согласны ли вы принять на себя обязанности главного мастера этого цеха? — церемонно вопросил Оголли, но широкая улыбка и радость в глазах неопровержимо изобличали его истинные чувства.
— Согласен, — отозвался Робинтон; у него внезапно пересохло в горле.
— По единогласному… — Джеринт сделал паузу, чтобы Робинтон осознал значение сказанного, — решению всех мастеров нашего цеха вам надлежит занять эту должность и принять все связанные с нею почести, привилегии, исключительные права… и все это кошмарное количество работы!
Он шагнул вперед, схватил руки Робинтона и крепко пожал.
— Клянусь Первым Яйцом, Роб! До чего же я рад, что выбрали тебя!
— А кого ж еще? — поинтересовался Оголли и, отпихнув Джеринта, тоже пожал руку новоиспеченному мастеру-арфисту. — Кого ж еще мы могли избрать, мальчик мой? Кого? Мерелан так… — глаза Оголли наполнились слезами, и голос дрогнул, но старый арфист все-таки договорил: — Так гордилась бы тобой!
Робинтон крепко пожал руку Оголли, чувствуя, как что-то сдавило ему горло. Он был глубоко тронут тем, что и другие хранят память о милой его маме.
— Да, она бы очень радовалась…
— Она всегда говорила, что ты станешь главным арфистом, — подала голос Сильвина. Она обняла Робинтона за шею и звучно чмокнула в щеку. — Мама будет так за тебя рада, Роб, так рада! Она с самого твоего детства твердила, что тебя, дескать, ждет великое будущее.
— Роб, Петирон помогал нам подсчитывать голоса, — вклинился Джеринт, и в глазах у него заплясали озорные огоньки.
— Он тоже гордится тобой, Робинтон… — самым серьезным тоном произнес Оголли. — Правда-правда!
Робинтон лишь кивнул в ответ. Сильвина тем временем принялась хлопотать у буфета; она извлекла оттуда бокалы и мех с вином и протянула мех Робинтону — так, чтобы он увидел ярлычок.
— Бенденское?! — обрадованно воскликнул Робинтон.
— Дженелл сам его заказал — специально ради сегодняшнего дня! — сообщила Сильвина. — И я его сберегла, — добавила она, смерив Джеринта укоризненным взглядом, — так что открывай! Здесь хватит на всех!
* * *
Когда на следующее утро Робинтон вошел в кабинет мастера-арфиста, у него все еще здорово гудело в голове. Внезапно он заметил, что кто-то его ожидает, и резко остановился. Это был Петирон. Отца не было среди тех, кто вчера вечером пил за здоровье нового главного арфиста, и Робинтон на всякий случай отметил про себя этот факт.
— Робинтон, я хочу, чтобы одним из первых твоих распоряжений в этой должности стало новое назначение для меня, — чопорно произнес Петирон. — Я думаю, ты хорошо справишься с должностью мастера-арфиста. Я желаю тебе всего наилучшего, но мне кажется, что мое присутствие в цехе может создать для тебя лишние затруднения…
— Но… отец…
Непривычное обращение далось ему с большим трудом, и Робинтон мысленно обругал себя за то, что это прозвучало так неловко.
Петирон едва заметно улыбнулся; похоже, он считал, что секундная заминка Робинтона достаточно подтверждает его точку зрения.
— Думаю, тебе куда легче будет вести дела, если ты не будешь опасаться… ну, того, что я с чем-то не соглашусь.
Робинтон взглянул в глаза отцу и медленно кивнул.
— Я очень ценю твою заботу, но в этом нет необходимости…
— Я настаиваю! — заявил Петирон, упрямо вздернув подбородок. Сын слишком хорошо знал этот его жест.
— Но сейчас ни в одном из Великих холдов нет…
— Я предпочел бы холд поменьше.
— Но ты — мастер, и отправлять тебя в глушь…
— Именно об этом я и прошу.
— Но у тебя же есть прекрасный новый ученик — как там его, Домек? Мне казалось, ты доволен его успехами.
Петирон фыркнул и небрежным взмахом руки отмел робкое возражение.
— Этот молодой человек считает, что уже все знает. Так что теперь удовольствие возиться с ним достанется тебе.
Робинтон ухитрился сдержать улыбку. Он слыхал, что отец с Домеком уже несколько раз крупно повздорили — из-за хроматических вариаций. Похоже, Петирон встретил наконец достойного ученика.
— Я просто думал, что… — попытался он еще раз.
— Значит, ты ошибался. Так где сейчас имеются свободные места?
И Петирон щелкнул пальцами, словно подгоняя сына.
Робинтон обошел вокруг письменного стола, на котором в строгом порядке были сложены разнообразные послания. За последние несколько недель жизни Дженелл вводил Робинтона в курс всех дел цеха, так что Робинтон знал, где среди этих пергаментов лежат запросы холдов, желающих пригласить арфиста. Он взял нужную пачку и вручил ее Петирону.
