Тбар Клим настраивал вокс-передатчик, ранец в котором он обычно носил его на спине, сейчас лежал на земле прямо перед ним. Связист Клим был самым спокойным во взводе. Арно считал, что всегда следует присматривать за тихонями.
Потом был Кобург, которого остальные охотники по вполне понятным причинам называли Буйволом. Он был таким же здоровым и сильным, как орк, но даже Раус не хотел рисковать жизнью и обзывать Кобурга так, хотя прозвище действительно ему шло.
И дело было не только в росте и силе, которыми он не уступал зелёнокожим, и заставлял остальных чувствовать себя неловко в своём присутствии. Даже сейчас он был занят тем, что нанизывал очередной зуб зелёнокожего на кожаный шнурок, свисавший с мощной шеи. Кобург вырвал клык у убитого им ксеноса, когда последний патруль подходил к концу.
— Ты что тайный орочий поклонник, Буйвол? — спросил невысокий человек — на самом деле самый маленький в группе — который устроился на вещевом мешке, прислонившись спиной к деревянным доскам земляной насыпи.
— Что ты сказал, Ласка? — проворчал Кобург.
— Я сказал, что ты сидишь тут такой и сдираешь шкуру, нанизывая зубы на нить, — повторил похожий на крысу рядовой Раус, упорствуя в безрассудной попытке поддеть несдержанного и вспыльчивого товарища.
— Заткнись, Раус, — вмешался Арно.
— Подойди ко мне поближе, и я подарю тебе катачанский поцелуй, — ответил Буйвол пронырливому шкуродёру.
Раус почесал отросшую щетину на подбородке.
— Да, не сомневаюсь, что ты нежен с орками.
— Ты прав, — произнёс Кобург, поднимаясь и сжимая мясистые кулаки.
— Хватайте его, — скомандовал Коул Вандеркампу и Эрцу, показав большим пальцем на Буйвола. Оба рядовых вскочили на ноги, и каждый схватил одну из рук здоровяка.
Они были совсем не против исполнять приказы Арно. Хотя он и не их командир, но он заместитель Бориско, а сержанта сейчас не было.
Охотники на орков уважали его. И не только — большинству из них он просто нравился. Бориско они тоже уважали и с радостью отправятся вслед за ним в зелёный ад за периметром лагеря. Но ни о каком слове “нравится” применительно к сержанту ни шло и речи.
Ходили упорные слухи, что Коул мог бы сделать более успешную и быструю карьеру, чем седой Бориско, но что ему постоянно мешало. Арно прилагал все усилия, чтобы пресечь подобные разговоры, особенно те, в которых говорилось, что он не получал новое звание в полку только из-за собственного нежелания.
— О’кей, Буйвол, полегче. — Прошипел Вандеркамп в ухо Кобургу, пока Эрц висел на второй руке разозлившегося гиганта.
— Да, что такого я сказал? — продолжал Раус.
— Я убью его! — взревел здоровяк. — Трон! Клянусь, я убью его!
— Достаточно, Кобург, — произнёс Арно, его голос неожиданно стал столь же холоден и твёрд, как лёд. — И, Раус, если ты скажешь ещё хоть слово, то сержант отправит тебя разминировать минные поля, и мы не увидим твою рожу до конца этой жалкой войны.
Вандеркамп и Эрц начали медленно отпускать Кобурга.
— Я в порядке, Вандерз, — ответил Буйвол, стряхнув с себя обоих рядовых. — Я в порядке.
Он внимательно наблюдал за Раусом, разведчик бежал к Йодлю и Касарте, которые присматривали за костром вдали от остальных.
Среди ожидавших охотников на орков снова воцарилось спокойствие.
— Как вы думаете, когда вернётся сержант? — спросил Нэл Букай. Коул повернулся и взглянул на Малыша.
Они все называли его Малышом. Он точно был самым молодым из Парней Бориско, но точно не был сосунком. Нэл клялся, что ему было восемнадцать, но если ему хотя бы на день больше шестнадцати, то Арно — дедуля Старика Яррика. Мальчишка ещё даже толком не брился.
Но сколь бы ему на самом деле не было лет, оставался неоспоримый факт — Малыш был отличным разведчиком и убивал орков из лазгана с прирождённым мастерством. Он был таким же членом команды, как и все остальные.
Нэл Букай вместе с Раусом входили в отделение разведчиков, и в бою подчинялись Таннгейзеру. Малыш присоединился к ним десять месяцев назад. Бориско не распространялся, откуда он пришёл.
— Не знаю, Малыш, — вздохнув, ответил Коул.
— Почему его так неожиданно выдернули? — спросил загоравший Гайст.
Никто из них не видел сержанта с тех пор, как тот привёл их в лагерь около восьми утра.
— Возможно, Вайн хочет дать ему пинка за то, что он позволил мальчишке прибиться к взводу и повсюду таскаться за нами с широко открытыми, как у щенка, глазами, — пренебрежительно заметил Ферзе.
Никто не отреагировал на этот комментарий, тем более Малыш.
Коулу пришлось признать, что Нэл Букай был одним из самых хороших людей, которых он встречал в своей жизни. Он обладал очень добрым характером и, похоже, искренне беспокоился об отряде. "Чёрт", — подумал Арно, как бедняга оказался среди охотников на орков, шкуродёров? Сержант упорно отказывался распространяться на эту тему, в том числе и со своим доверенным заместителем, даже после выпитой почти до дна украденной бутылки амасека.
— Скорее всего, Бориско приказали тащить наши никчёмные задницы назад в Зелёнку, — предположил Вандеркамп.
— Надеюсь, у Бюллетеня всё будет хорошо, — сказал Малыш, обращаясь скорее к самому себе, чем к остальным.
— У этого коварного ублюдка, — пробормотал Ферзе. — Не удивлюсь, если он сделал это специально.
— Амбо Джекс — или Бюллетень, как чаще называли его шкуродёры — вчера оказался достаточно невезучим, чтобы свалиться в замаскированную орочью яму-ловушку с кольями. Сержант сказал, что Амбо повезло, что он не лишился ступни, а то и всей ноги. Как только взвод добрался до лагеря, то раненого со всей возможной спешкой доставили во временный медицинский бункер. Правда, Бориско покинул их ещё быстрее. Это было не в первый раз, когда Джекс получал “счастливую” рану во время патрулирования. Несчастные случаи, которые выводили его из строя на день или два, происходили регулярно, но никогда не приводили к тяжёлым травмам или смерти.
— Не понимаю почему они не найдут ему работу в штабе, — полуулыбаясь, предположил Мазурский.
— Наверное, потому что знают, что он приносит несчастья и будет гадить им, а не нашим заданиям, — заметил Ферзе.
Именно в этот момент Коул заметил, что Жрец принялся за старое. Жрец был тем, кого в Экклезиархии называли “отмеченным Императором” — юродивым, которого охотники на орков считали религиозным сумасшедшим.
Такие люди часто встречались в бесчисленных полках Имперской гвардии. Они увидели в битвах слишком много невообразимых ужасов для своей измученной психики и тронулись. Но их дух не сломили, и только в нём они могли найти утешение. Поэтому их вера стала всепоглощающей — единственным незыблемым элементом во вселенной ужаса и болезненных переменах. Незыблемым, как орудие “Сотрясатель” и непоколебимыми, как Палидуские горы.
