— Ах, прости, что тебе пришлось ждать, Бориско, — произнёс маршал, изображая извинение. Его голос звучал резко и хрипло, и казался не совсем здоровым.
Вы выглядите препаршиво, подумал сержант, но ничего не стал спрашивать. И так всё было ясно.
— С какой целью вы хотели меня видеть?
— Ах, давай не будем ходить вокруг да около, Бориско. Ты снова выходишь. Ты и твой взвод.
— Сейчас? — удивился Павле. — Я не в лучшей форме, да и остальные вымотались после двух патрулей подряд. Я думал, что нас сменят, когда мы вернёмся в лагерь, сэр.
— Не тебя и не твоих парней, Бориско, и не в этот раз. Им потребовался лучший и я сказал, что у меня есть для них прекрасный человек. Поэтому не подведи меня.
— Дайте нам двадцать четыре часа, и мы будем готовы.
— Ах, если ты ещё не заметил, сержант, — идёт война. Я не могу дать тебе двадцать четыре часа. Ты отправляешься сейчас же или в этом уже не будет смысла.
— Значит, в этом нет никакого смысла, — пробормотал под нос Павле.
— Хватит брюзжать, сержант! — прокашлял Вайн, его хриплый голос стал пронзительным. — Ах, ты всегда был самым непочтительным ублюдком из всех. Я терплю твои пререкания только потому, что ты один из моих лучших солдат, — продолжал маршал, его голос опустился почти до приглушённого шёпота. — Ты и твоя группа упрямцев отправляетесь на задание, нравится вам это или нет. И не забывай проявлять ко мне уважение или окажешься на передовой во время следующего штурма “Церберы” кровавыми зелёнокожими.
Тирада Вайна сменилась хрипом и кашлем.
— Почему вы выбрали именно мой взвод, сэр? — твёрдо спросил Бориско.
— Ах, теперь тебе стало интересно? — продолжил маршал, чьи спазмы стали слабее.
Павле глубоко вздохнул, прежде чем ответить.
— Да, сэр.
— Ах, ну что ж. Тебя ожидает обычная спасательная миссия. Два часа назад, примерно в 07:11 утра “Валькирия” КГА упала где-то к юго-западу отсюда. На борту была важная шишка — лейтенант КГА. Твоя задача — найти его и доставить в лагерь.
— При всём уважении, если они упали в кишащих орками джунглях, то кто бы ни был на борту — он уже мёртв или ничем не отличается от мертвеца. Они или погибли при падении или Зелёнка уже прикончила их, вы не можете не понимать этого.
— Именно поэтому я и не могу дать тебе двадцать четыре часа.
— Скорее всего, и так уже поздно. Двух часов вполне достаточно, чтобы тыловая крыса из КГА загнулась.
— Ах, я понимаю, что и ты это понимаешь, но командование непреклонно. Они хотят, чтобы их человека вернули или предоставили доказательства его смерти. Когда я сказал, что приказы пришли сверху, я говорил не о Командной гвардии Армагеддона.
— А о ком вы говорили?
— Ах, они пришли с гораздо более высокого уровня, чем я имел в виду. Я могу предстать перед судом, если расскажу тебе. — Подчеркнул маршал, — но ты нравишься мне, Бориско, хотя один Бог-Император знает почему. Я доверюсь тебе, чтобы ты сделал работу хорошо и ничего не испортил. Приказ поступил из внутреннего круга генерала Курова.
— Значит, мы немедленно выступаем?
— Ах, почти.
— Правильно я понимаю, что свободен, сэр? — прямо спросил охотник на орков.
— Ах, не так быстро, Бориско, — ответил Вайн, его голос снова опустился почти до шёпота. — Есть ещё одна вещь, которую тебе следует знать.
— Всё в порядке, девочки?
Коул и ещё несколько шкуродёров оглянулись. Это был Бюллетень. Его ногу перевязали, и кто-то раздобыл ему пару костылей. Они оказались разного размера. У широко раскрытых глаз подошедшего солдата был отсутствующий взгляд.
— Ты под кайфом, Бюллетень? — спросил Таннгейзер. — И если так, то где мне раздобыть это для себя?
— Они дают фин, клянусь тебе.
— Ты под кайфом. Сколько они тебе дали?
— Пару доз, — нечленораздельно произнёс Бюллетень.
— Пару доз? — закашлялся Вандеркамп. — Этого хватит, чтобы человек дрых, как пасечник.
— Не для него, — заметил Гундерсон. — Чтобы вырубить Бюллетеня нужна доза побольше. У него выработалась сопротивляемость, и у него теперь почти иммунитет к лекарствам, так часто ему их кололи.
— Эй, парни, — неожиданно сменил тему Таннгейзер, — сделайте вид, что чем-то заняты — сержант вернулся.
— Никто из вас не смог бы выглядеть занятым даже окажись вы в одиночку перед всей армией Газкулла, — прорычал Бориско.
— Какие новости, сержант, — прямо спросил Коул.
— Мы выдвигаемся.
— Что? — заныл Гайст, бросив загорать и сев прямо. — Но мы только что вернулись.
Неожиданно рука Бориско сжала Джокеру горло и тот смог ощутить весь аромат лхо и несвежего дыхания изо рта сержанта. — Мне это нравится не больше чем тебе, ньюкоголовый. Но приказ есть приказ, и Вайн с радостью отдал его мне. У Парней Бориско появилась новая работа, и мы её выполним.
— Что за работа? — несмотря на гнев командира, осмелился спросить Арно.
— Какой-то лейтенант КГА — который наверняка не отличит свою пятую точку от своего же локтя — попал в переделку в Зелёнке. Наша задача — спасти его жалкую задницу из любой чёртовой неприятности, в которую он ей влез, и доставить на базу.
— Он и секунды там не продержится, — пожаловался Ферзе. — Это — пустая трата времени. Скорее всего, он уже мёртв.
— Я сказал точно также, рядовой, — согласился Бориско. — Но кто из нас откажется от возможности надрать несколько орочьих задниц? — натянуто улыбнулся Павле. — Мы найдём то, что останется от его вонючего трупа, запихнём в рюкзак Гайста и вернёмся с доказательством. Возможно, уже к завтрашнему утру.
Больше не было никакого смысла спорить — сержант абсолютно ясно обрисовал их положение. Как один Парни Бориско стали готовится к очередному рейду в провонявших гнилью джунглях.
— Жаль, что не могу отправиться с вами, чуваки, — рассмеялся Бюллетень, — врачи сказали, что я должен отдыхать и не намочить рану, иначе начнётся болотная лихорадка.
— И не надейся, Бюллетень, и не надейся, — усмехнулся Вандеркамп. — Из всех людей в этой заднице джунглей такое может произойти только с тобой, ведь так?
— В точку, Вандерз. Я же должен соответствовать своей репутации, — улыбнулся Бюллетень.
— Некоторые думают, что ты делаешь это специально, — прямо сказал Ферзе.
Улыбка покинула лицо раненного солдата.
— Специально шагнул в яму с кольями? — обиделся он. — Вы что думаете, что я столь же глуп, как и неудачлив?
— Неудачлив? — сплюнул Ферзе. — Счастливчик Таннгейзер хотел бы быть таким же неудачливым. Ты должен был смотреть куда идёшь, хотя, возможно, и смотрел.
