— Они бояться, что я покину их, — добавил Микал с лающим смехом, потрясая своей головой. Он мотнул головой по направлению к остальным. — Встань и спой им песню Холда.
Киндан застонал и почти отказался, но вместо этого выпрямился, думая о прекрасном голосе Ноналы. Он прижал свои израненные руки к бокам, игнорируя появившуюся боль в груди, и, расправив легкие, запел длинную, медленную песню, которая перечисляла все Холды, большие и маленькие, Лордов и Леди Владетелей, и их относительное расположение на Перне.
Он ушел спать поздно ночью и проснулся рано на следующее утро, от не очень заботливого толчка Джейтена.
— Сегодня стрелы, — сказал ему вспыльчивый воспитатель стража. — Микал сказал, что ты тоже поохотишься со мной.
Протест Киндана умер на его губах. Он заставил себя подняться и согласно кивнуть. Через три дня он будет драться за свою жизнь и за своих друзей, и если он не видел смысла в том, как охота может помочь победить Ваксорама, он верил, что у Микала есть на то основания.
В конце дня, Джейтен и Киндан имели двух диких куриц и маленькую зверюшку. Это был небольшой улов, он они не потеряли ни одной стрелы — Джейтен заставлял Киндана бегать за каждой из них.
В тот же вечер, более вымотанный и усталый, чем когда-либо, Киндан оказался перед жителями холда, поющим песни и обучающие баллады. Он практически приполз к своей кровати этой ночью.
— Подъем! — пролаял ему на ухо Микал ранним утром следующего дня. Когда Киндан пытался собраться с силами, Микал окунул его в ведро с холодной водой. — Теперь подъем!
Потом Микал вытащил мокрого Киндана на холодный утренний воздух. — Беги, пока не высохнешь, — приказал он.
Киндан подчинился, и когда он вернулся, его одежда была полностью сухой, и он был удивлен, поняв, что чувствует себя лучше, чем когда-либо.
— Пойдем со мной, — приказал Микал, закидывая дорожную сумку за плечо и живо зашагав.
Они были далеко от холда стражей, когда Микал сделал остановку — очевидно в специально отмеченном им месте, подумал Киндан, не видя различия между ней и любым другим местом — и приказал: — Закрой свои глаза.
Киндан подчинился и почувствовал, как Микал повязал ему на глаза повязку.
— Теперь нападай на меня, — приказал Микал, всунув в правую руку Киндана тренировочный клинок.
— Ох… — начал неуверенно Киндан. Острая боль прожгла левую сторону его груди.
— парируй, — приказал Микал. Киндан слепо прокрутил своим клинком и был удивлен, почувствовав соприкосновение с другим клинком. — И опять.
Снова и снова Киндан парировал, когда попадая, когда промахиваясь.
— Стоп, — приказал Микал спустя несколько минут. — Слушай. Что ты слышишь? Нюхай. Где запах?
Киндан внимательно прислушался. Он услышал несколько шумов среди осени, мягкое течение потока, нежный шелест листьев на ветру. Потом он услышал это — слабое движение, когда Микал двинулся вперед.
Он парировал и соприкоснулся. Он услышал, как Микал отходит, потом ничего. Он подождал напряженно несколько мгновений. Потом, справа от себя, он почувствовал — слабый аромат пота с намеком на дым. Киндан прокрутил и поднял свой клинок. Он вновь почувствовал соприкосновение.
— Лучше, — сказал ему Микал. — теперь я перестану тебе поддаваться.
Темп возрос, а промежутки между ударами уменьшились. Звуки и показательные запахи предстоящей атаки становились труднее для опознания — маскировались, догадался Киндан, листьями, цветами и остальной зеленью. Удары сыпались на него, и он кружился, обороняясь, ни с чем не сталкиваясь. Он начал потеть, его дыхание стало неровным, а его нервы были на пределе.
— Стоп, — приказал Микал. Киндан остановился. — Отдохни. Ты не можешь победить, если ты запыхался.
Киндан возразил бы, что не сможет победить с закрытыми глазами, но остановился, решив, что он не только может победить, но и победит. Он успокоился, задышал глубоко, успокаивая дыхание, и пристально прислушался. Он услышал мало звуков, почуял слабые запахи, потом он повернулся и жестко столкнулся с клинком Микала.
— Лучше, — сказал Микал, его голос был одобряющим. — Теперь, сними свою повязку и нападай на меня с левой руки.
В конце дня, Микал преподал Киндану отражение измененных ударов с любой руки.
— Завтра, — сказал ему Микал, когда они притащились обратно в Страж-холд, — я научу тебя, как атаковать глаза.
— Я не хочу ослепить его, — ошеломленно сказал Киндан.
— Зато он хочет тебя убить, — ответил Микал. — Подумай, что тебе с этим делать.
На протяжении его обеда и пения, Киндан раздумывал над словами бывшего всадника. Даже когда он дополз до своей кровати, он думал об этом.
Киндан беспокойно спал этой ночью.
— Ни один боец не дерется хорошо, если его беспокоят глаза, — сказал Микал Киндану, когда они начали тренировку следующим утром. — И, как ты можешь видеть, почти невозможно драться вслепую.
Киндан мог только кивнуть, ужаснувшись при мысли ослепить кого-то. Его подруга Нуэлла была слепой, и хотя она хорошо это преодолевала, Киндан знал из собственного опыта — хождение в полной темноте, по пыльной заваленной хламом шахте сразу после входа в пещеру — вот что это значило для нее.
Он знал, что Ваксорам больше, тяжелее, старше, и обладает огромной силой.
— Реакция людей на удар в голову инстинктивна, — начал Микал. — Они всегда отражают удар.
В быстрых вариативных сериях, Микал продемонстрировал это на Киндане. Киндан почувствовал пробежавший по спине холодок — хотя он знал, что Микал не поранит его.
— Теперь, я хочу, чтобы ты атаковал мою голову каждым третьим ударом, — сказал Микал.
— Но я могу поранить тебя! — воспротивился Киндан.
Микал осмотрел выбранную для тренировок площадку. — Здесь нет ни камней, ни ям, — сказал он. — Если ты достанешь меня на расстоянии сабли от края, мы расходимся. В другом случае, я в состоянии постоять за себя. — Он поднял свою саблю, одну из самых твердых деревянных тренировочных сабель, с которыми они работали. — И более вероятно, что ты подобьешь мне глаз, чем нанесешь повреждение. — С этими словами, Микал бросился вперед, направляя саблю прямо на Киндана, давая ему выбор — драться или быть пораненным. Киндан принял бой.
Они закончили через два часа, расходясь только четыре раза. Один раз Киндан почти поставил ушиб на щеке Микала, почти под левым глазом. Микал, со своей стороны, поставил солидный ушиб на правой щеке Киндана; Киндан знал, что на утро синяк будет иссиня черным.
— Хорошо, — сказал Микал, когда опускал клинок после их последней схватки. — Нам надо воды и еды. Когда мы начнем заново, мы используем манекен.
