Его тайные кузницы располагались на самых глубоких уровнях крепости. Я ожидал, что он предложит мне еще одну возможность пройтись по этим нижним залам, однако ошибся на этот счет. В качестве первого примера того, о чем впоследствии просило бесчисленное множество братьев, он пожелал взглянуть на «Мстительный дух». Не из ностальгии или слащавой симпатии, а чтобы увидеть, как Великое Око преобразило его священные палубы. Я согласился без сопротивления.
Основной ангар был практически пуст, если не считать отключенных десантно-штурмовых кораблей и истребителей, и в нем находились только отдельные группы техноадептов самого низкого ранга с «Тлалока» и их бригады сервиторов. В момент, когда наши подошвы коснулись палубы, я ощутил, как Хариз простирает свои чувства, принюхиваясь в поисках новых впечатлений и выискивая какие-нибудь средоточия психического резонанса.
Будь осторожен, — предостерег я его.
Он почти сразу же убедился в справедливости этого предупреждения, и резким рывком рухнул обратно в свой разум.
Так много жизни, — передал он импульсом. Его безмолвный голос портила подозрительность.
— Как вы набрали экипаж для линкора «Глориана», Хайон?
— Мы не набрали, — отозвался я. — Пока нет. Пойдем, я покажу, что ты чувствуешь.
В лабиринте залов корабля мы наткнулись на хрустальных мертвецов. Они продолжали петь свои беззвучные психические песни, и я не удивился, увидев, что Хариз относится к ним с мрачным почтением, а не разбивает, чтобы понаблюдать за их реакцией. Пальцы его перчаток поглаживали их более охотно, чем это делал я, хотя я и чувствовал, что они интересные ему как порожденный варпом феномен, а не как могильный памятник верному экипажу. Множество очередных наблюдений. Очередной урок о Великом Оке.
Подобная бесстрастность была уместна. И все же, я не был уверен в ее уместности здесь, среди этих статуй. Я приходил почтить их по-своему. Когда-то мне снились волки, теперь же тихие и скорбные песни сотен тысяч мертвых мужчин и женщин успокаивали меня, давая уснуть.
— Они зовут тебя, — произнес он, когда мы миновали несколько тянущихся к нам фигур из серых кристаллов.
— Знаю, Хариз.
— Они поют твое имя.
— Знаю.
— Хайон, Хайон, Хайон, — тихо проговорил он, повторяя погребальную песнь, которая затрагивала чувства нас обоих. Я дождался, пока он отведет свои мысли обратно внутрь головы.
— Брат, — произнес я, — хочешь посмотреть на Сангвиния?
IV
Ангел Крови стоял на коленях посреди Двора Луперкаля, под висящими знаменами полузабытых воинских лож и союзов между Легионами и полками, которые уже давно погрузились в недоверие и враждебность. Здесь, в этом величественном стратегиуме неподалеку от командной палубы, первые из еретиков строили свои схемы на фундаментах ложной уверенности и обмана безумных богов.
Сангвиний пребывал в одиночестве, запечатленный в неподвижной буре противоречий, безупречные линии которой одновременно демонстрировали мощь полубога и слабость смертного. Он стоял на коленях, однако громадные крылья были раскинуты вширь и ввысь. Он умер, убитый Гором, но здесь сохранился невредимым, и на нем не было видно ни следа погубивших его ран.
Контраст был наиболее очевиден в его глазах. Они сузились, отражая муку, но все еще передавали ощущение эмоционального сожаления, сгущавшее и коробившее воздух вокруг кристализованной статуи. Серые хрустальные руки примарха были вытянуты вперед, однако не в тоске, как тянулись прочие, а для того, чтобы отвести финальный удар, оборвавший жизнь бессмертного.
Эта деталь казалась мне фальшивой. Ангел Крови умер здесь на коленях, повергнутый и сраженный Первым и Ложным Магистром Войны. Но я не мог представить, чтобы Сангвиний молил о пощаде или принял столь жалкую позу, когда клинок, наконец, обрушился вниз. Память «Мстительного духа» и моей сестры, ныне воплощавшей его сознание, была столь же ожесточенной и пристрастной, как и у всех воинов Легионов.
Хариз снова и снова неторопливо обходил коленопреклоненное изваяние по кругу, поглаживая кончиками пальцев безупречно выполненные черты крыльев Архангела и отдельных прядей волос примарха. Я услышал, как мой брат сглотнул, и почувствовал, насколько ему трудно подобрать слова.
Он совершенен, — передал он мне импульсом. Самое изысканное эхо смерти, какое я когда-либо видел.
— Я часто прихожу сюда медитировать, — признался я.
— А где же Гор?
Я не раз задавал себе этот же вопрос. Мы с Ашур-Каем провели много долгих часов, выискивая хоть какие-нибудь следы наследия Первого Примарха. Мы пришли к уникальному выводу.
— «Мстительный дух» помнит всех, кто умер на его палубах. Всех, кто испустил в этих залах свой последний вздох, почтили таким образом.
— Тогда Гор должен быть здесь, — заметил Хариз.
— Я тоже так думал, однако Император не убил Гора. Император уничтожил его. Первичная материя его тела была уничтожена, а душа — удалена из реальности.
— Изгнана?
— Изгнание подразумевает существование где-то в ином месте. Она была… стерта. Вырвана из бытия и разделена на части до полного отсутствия. Его смерть не оставила никакого отголоска, который мог бы запомнить корабль, — я указал на коленопреклоненного Ангела. — Так что здесь только Сангвиний, стоящий на коленях перед разбитым троном Гора.
Какое-то время мы с братом хранили молчание. Дружеское молчание — я давал ему время впитать в себя все то, что уже становилось для меня рутиной. Месяцем раньше, увидев это страдание умирающего полубога, увековеченное в сером пси-хрустале, я перестал дышать и лишился дара речи. Теперь же это был просто мой дом.
— Ты увидел достаточно? — тактично поинтересовался я.
— Хайон, я — Тауматург. Творец чудес. Мне никогда не было достаточно увиденного и узнанного, однако, если ты желаешь двинуться дальше, я составлю тебе компанию. Какие еще чудеса находятся на борту этого корабля? — теперь, увидев наш звездолет, он вел себя заметно более учтиво. Это также являлось тенденцией, с которой мне предстояло встречаться еще много раз в будущем, когда наши пути пересекались с братьями из других Легионов.
— Множество иных. Впрочем, ты еще не дал согласие выковать для меня оружие.
— Тогда я даю согласие здесь и сейчас. Но перед тем, как ковать клинок, понадобится несколько недель, чтобы подстроить компоненты под твою аниму, — он провел большим пальцем по своему инкрутированному жемчугом лицу, и в его темных глазах вновь появилась задумчивость. — Ты принес мне сырье?