Мы не можем просто так взять и прикрыть банк, — холодным, ледяным тоном наставлял он Сидора. — Нельзя просто взять и закрыть. Мы слишком многим должны. Люди нам поверили, и мы не можем подвести чаяния людей.
Более того. По долгам банка отвечает владелец банка всем своим имуществом. То есть вы и Территориальный Совет. Но на данный момент Совет сам банкрот, и поэтому официально претензий к нему не предъявишь.
Претензии к нам могут предъявить только официальные власти, но никак не отдельные частные лица, вкладчики нашего банка. А никто из официальных лиц не будет этого делать, и ты сам можешь догадаться почему. Никому в здравом уме не нужен конфликт с центральными властями.
К тому же все знают что в настоящий момент наш Совет гол как сокол, — скаламбурил он с кривой гримасой на лице. — Мы нищие.
Остаётесь вы. И как только ВЫ объявите банк банкротом, — теперь уже Ведун выделил обращение, — на всё ваше имущество, как на имущество владельца банка, городские власти тут же наложат арест для последующей продажи и покрытия долгов.
Но когда вас заставят отвечать по долгам банка всем вашим имуществом, то у вас отберут всё, все ваши жалкие остатки, что до сих пор ещё сохранились. А что у вас есть? Ничего. Земли у вас нет — вся она, как оказывается, принадлежала и до сих пор ещё принадлежит городу. Заводы ваши, что стекольный, что чугунолитейным — слова доброго не стоят. Никто за них больше пары сотен золотых и не даст, только как за большие сараи под разборку и перевоз. Винокуренные заводы ваши? Так их у вас тоже уже нет, кроме одного единственного. Да и тот сгоревший стоит ещё со времён мятежа, и так до сих пор и не восстановлен. Только-только начались совсем недавно работы по восстановлению.
Лошади? Знаменитые ваши табуны? Так стоит только пронестись слуху, что они выставляются на продажу, как и так крайне низкая ныне в городе цена за лошадиную голову мгновенно упадёт ещё ниже.
Остаётся одна лишь ваша знаменитая коптильня? Так и она до сих пор так полностью и не восстановлена после последнего, очередного разгрома её со стороны Головы.
Да! — ёрнически рассмеялся Ведун. — Остаётся ваша знаменитая лесопилка. С великолепным многопильным станком и огромным прудом, обеспечивающим все её потребности по работе. Лесопилка, которая днём и ночью пилит доски?
Но плотина на пруду, как ты недоделал её перед отъездом, так без тебя никто её и доделывать не спешил. Держит определённый напор, которого нынешние владельцы считают достаточным, так им и довольно. А сама она, лесопилка твоя, давно уже пилит доски не для вас, а для городской Старшины, за долги наложивших лапу на всю продукцию вашего цеха и по дешёвке скупающая её прямо в цеху.
Не знал? — внимательно посмотрел он на мрачно посмотревшего на него Сидора. — Теперь, знаешь.
Может, скажешь, что у вас есть ещё питомник, на который все зарятся? Который один стоит миллионы?
Так и тут ты ошибаешься. Он ничего не стоит. По той простой причине, что на него слишком много желающих. Слишком много! И крайне мало тех, кто действительно готов за ваши, безусловно, ценные саженцы хоть что-то заплатить.
Проще сказать — таких нет. Совсем нет! Все хотят её иметь, но иметь бесплатно!
Даже земля питомника, оказывается, тоже до сих пор принадлежит городу, и её в любой момент у вас могут отобрать. А сами растения без земли не стоят ничего. Ну абсолютно ничего.
Единственно, почему на него до сих пор ещё никто свою лапу не наложил — все желающие хотят их иметь исключительно в своей единоличной собственности. И они никак между собой не договорятся.
Собственно, только поэтому окончательно вас никто и не будет преднамеренно банкротить. Боятся, что тогда вы сами уничтожите ценные растения. А вы уже достаточно серьёзно себя зарекомендовали, чтобы подобного развития событий серьёзно опасаться.
А вот если они договорятся, — зловеще ухмыльнулся он. — Точнее, КОГДА они договорятся. А договорятся они мгновенно, как только появится официальная возможность наложить свою лапу на остатки вашего имущества. Вот тогда я за ваши шкуры не дам и ломаного гроша. Вас мгновенно возьмут в серьёзный оборот и вы даже пикнуть не успеете.
И только это единственная причина, по которой вы ещё живы как компания, и хоть что-то из себя представляете.
Скажешь, что вроде бы как договорились с Городским Советом о безвозмездной передаче вам всей вашей земли возле города? За то что вы не стали предъявлять претензий по вашим бывшим пленным? И этой землёй можно расплатиться по долгам?
И опять же нет. Нет у вас этой земли. Ещё нет, — неприятно как-то улыбнулся Ведун. — Сколько времени прошло после принятия решения Городским Советом, а до сих пор требуемые бумаги так надлежащим образом и не оформлены. То одна причина мешает, то другая, то третья. Как говорится, то понос, то золотуха.
Есть только решение Совета. И что? Где ваше право на землю? Где документы?
— Вы ещё подеритесь, горячие лонгарские парни.
Хриплый со сна голос Димона разорвал тягостную, мрачную атмосферу, сгустившуюся в комнате.
— Вместо того чтобы выпить бутылочку кедрового рассола и песни попеть отмечая встречу старых друзей, вы заняты ерундой, — хрипло рассмеялся он. — Ищите виноватого.
Закашлявшись от смеха, Димон гулко постучал себя по грудине, буквально выколачивая из свитера, в который был одет, густое облако пыли. Прочихавшись, он резко провёл по лицу ладонью, стирая грязь и сонливость, и негромко заметил.
— Не ищите кто виноват. Надо найти способы сейчас выбраться из того дерьма куда попали. А мстя наша будем потом.
Ясно же, что сделанного не вернёшь и сожалеть о том, что не сделано, по самой своей сути бессмысленно.
— Согласен, — тихо проговорил Сидор. — Месть и поиски виновных, это всё подождёт. Ждали до того, подождём ещё немного. Месть, как умные люди говорят, блюдо холодное. И нам нельзя раскалываться, потому что мы и так слабые.
Да и не злимся мы на тебя по большому счёту. Честное слово. Чего злиться, если сами виноваты что так подставились. А ты не Чип и Дейл, и не пожарная команда, чтоб вытаскивать нас из того дерьма, куда мы сами, своими силами, добровольно влезли.
— Предлагаю распить бутылочку коньячку за встречу, — улыбнувшись, предложил Димон, сбрасывая ноги на холодный пол и шаря ими под лежаком в напрасной попытке достать закатившийся глубоко под кровать валенок, который сам же туда вечером и запулил.
Где-то у нас была припасена бутылочка орехового ликёра, — с задумчивым видом почесал он свою лохматую, давно не стриженную шевелюру. — Если только Сидор её втихаря с горя не выпил, — широко, душераздирающе зевнув, он почесал о голень теперь уже замёрзшую без валенка ступню, которой он до того безрезультатно шарил по полу.
