— Старые войны, — пробормотал он себе под нос.
— Майор Готч? — обратился к нему Крузий.
— Простите, просто мысли вслух, — отозвался Готч.
— О чем? — спросил экзекутор.
— О книгах и планшетах, которые читал в детстве, о документах и трактатах, которые пришлось проходить в годы обучения: рассказы о старых войнах, легенды об эпических кампаниях ранних эпох. Никогда не думал, что нечто подобное случится на Оресте.
— Я и сам, конечно, был обязан изучать подобные материалы, — сказал Зонне. — Действительно, идущие махины — зрелище волнующее.
— Я не имел в виду волнение, — покачал головой Готч. — Хотя этого не отнять. Во времена старых войн разносили в клочья и превращали в пепел целые миры. Старые войны всегда обходились очень дорогой ценой.
Вдали, далеко к северо-западу, одна из тяжело шагающих фигур внезапно осветилась, вспыхивая искорками огня.
— Работа на сегодня началась, — произнес Крузий.
>
Первая серьезная для Инвикты схватка вспыхнула на северной границе рабочих поселков, где ярусы штабелей Семпловых Высот начинали выравниваться, переходя в густонаселенные районы беззаконных улиц и провалов Старой Башни.
Выдающаяся в узкий илистый залив Семика Старая Башня была одной из самых жалких черных трущоб среди пригородов улья. Жилища здесь стояли на сваях, и самые высокие приливы переполняли каналы вокруг острова Святой Сатис, затекая в нижние улицы окраин. Это были районы бедняков, сточная яма для воров, должников, проституток и изгоев, куда даже Магистратум и общественные миссионеры Экклезиархии заходить не желали.
Хотя главный удар наступления Архиврага на восток был встречен у Аргентума и западных границ Иеромихи, тактики Геархарта предсказывали, что враг может попытаться подойти с фланга вдоль бассейна и болотистой поймы Семика. Несколько махин отправились широкой цепью на север вместе с поддержкой из скитариев, чтобы следить за подступами оттуда.
«Владыка войны» «Сикариец Фаэро» под командованием Вансента Кунга шел первым. Свернув с главной магистрали, достаточно большой для прохода титанов, махины, такие как Кунгова, были вынуждены пойти напролом. «Фаэро» давно уже не ходил через город, и Кунг снизил скорость. Сопутствующего ущерба не избежать, но он не желал разрушать кусок пригорода того улья, который должен оберегать, только ради того, чтобы быстрее дойти до врага.
Даже идя малым ходом, «Фаэро» оставлял после себя кильватерный след разрушений. Его громада стесывала стены на узких улицах или проламывала панельные жилые блоки, если не находилось прохода.
В этом районе многие строения были ветхими и заброшенными. Каменная кладка и деревянные балки почернели от времени и грязи. Каркасы четырех- и пятиэтажных зданий стояли без крыш, и «Фаэро», цепляя выступающие свесы и гнилые опорные конструкции, с хрустом пробирался вперед, снося полумертвые трущобы, что простояли по шестьсот-семьсот лет. Он продвигался сквозь группки грязных улочек, словно передвижное землетрясение, сопровождаемый непрерывным грохотом и шелестом осыпающейся кладки, звоном разбитого стекла, треском падающей черепицы. Там, где он проходил, резкий дневной свет, смешанный с пылью, падал на вскрытые помещения и подземные туннели, которые находились в темноте многие века.
Кунга привело в уныние количество жизненных отметок, которые показывал ауспик. Обреченный, полуразвалившийся район Старой Башни не был оставлен жителями. В отличие от своих более зажиточных соседей в Семпловых Высотах и прилегающих городках, у которых нашлись средства и возможности эвакуироваться в главный улей, несчастные отбросы Старой Башни остались в своих трущобах. Они прятались там, в сырых и подтопленных подвалах, в подземных криптах и удушливых погребах, ожидая и молясь, чтобы закончилась война, чтобы они смогли выйти и продолжить свою отвратительную жизнь. «Фаэро» шагал вперед, Кунг следил за ауспиком. При каждом шаге, при каждом падении стены или крыши кучки жизненных отметок смещались, двигаясь волной впереди махины и рассыпаясь по окрестным улицам. Словно крысы, которых гонят из нор, жители Старой Башни бежали перед разрушительным продвижением махины, хотя и выжидали до самого последнего момента, когда на сулящую гибель поступь надвигающегося титана уже нельзя было не обращать внимания. Тогда их решимость сидеть тихо и прятаться побеждал страх смерти, и они бросались бежать, таща за собой детей, скот и пожитки, в примыкающие переулки и тупики, в то время как гибли их дома и убежища.
— Этот сектор стоило бы расчистить, — пробормотал Кунг.
— При всем уважении, принцепс, я сомневаюсь, что Кузница или губернатор обладают каким-то контролем над этими беднягами, — отозвался модерати. — Это черные трущобы. Здесь нет властей.
— Ну и кем мне прикажете себя считать? — спросил Кунг. — Отрядом по реконструкции города, что ли?
Модерати расхохотался.
Титан вышел из темной улочки во двор, граничащий с рядом гниющих скотобойных навесов. Бурая приливная вода поднималась в каналах, и каждый гигантский шаг вздымал по всему двору такие волны, что они грязным прибоем разбивались о фасады окружающих зданий.
Модерати Кунга издал возглас изумления. Кучки местных жителей собрались по краям двора, крича и глумясь над шагающей махиной. Некоторые появлялись в окнах и даже на просевших крышах. Они принялись забрасывать «Фаэро» камнями и обломками. Кунг почувствовал крошечные удары и стук кусков черепицы и дорожной плитки, отскакивающих от его кожи.
— Вот тебе и благодарность.
Он включил могучий боевой ревун «Фаэро», и рассерженный упрек древней махины заставил толпы рассеяться в ужасе. Некоторые снова собрались позади титана, швыряя камни и бранясь, с намерением прогнать махину из своей жизни.
— Черт возьми, — произнес модерати, — они что, не понимают, что мы пытаемся для них сделать?
Кунг не слушал. Что-то только что промелькнуло по манифольду, и он запустил систему ретрокогниции, чтобы воспроизвести снова и отследить, что же это было.
— Контакт! — взревел он, занимая соответствующее положение в амниотике и концентрируя сознание.
«Фаэро» внезапно очутился под совмещенным огнем с семи наземных позиций на улицах впереди. На броне расцвели взрывы от осколочных и прямых попаданий.
— Щиты на полную!
Стаи ракет со свистом брызнули через крыши и вспухли пеленой огня поверх щитов. Интенсивный артиллерийский огонь разносил стены и деревянные балки, страстно желая добраться до махины.
