И так весившие по полтонны мускулистые ксеносы подверглись хирургическим улучшениям примитивной механической аугметикой. С сервоприводами в руках и ногах, встроенным в металлические экзоскелеты оружием и лязгающими железными ртами они возможно не уступали лучшим воинам Императора — Адептус Астартес. Для обычных солдат Его Императорского Величества они олицетворяли собой весь ужас и всю серьёзность ксено-угрозы человечеству.
Но охотники на орков и в том числе Парни Бориско не были обычными солдатами Имперской Гвардии.
Гундерсон успел выстрелить ещё дважды, оба лазерных разряда попали в середину незащищённого лба первого аугметированного зелёнокожего, прежде чем тот успел открыть огонь. Прочность орочьих черепов не являлась тайной, некоторые даже сравнивали их с керамитом, но длинноствольная лазерная винтовка могла пробить даже наружную обшивку “Леман Русса”. Из ровных отверстий брызнула тёмная кровь, механизированное тело киборка пробежало ещё десять метров, прежде чем упало на землю. Поршневые ноги тщетно пинали потрескавшийся от сорняков рокрит.
В этот момент огонь открыл второй киборк, вращавшиеся стволы примитивной пушки с устрашающей скоростью выплёвывали разрывные снаряды в убегавших имперцев. Но благодаря отсутствию тяжёлой брони охотники оказались быстрее неповоротливого киборка и пока снаряды крошили рокрит вокруг них, ноги шкуродёров едва касались земли, всегда опережая противника на шаг.
Быстрее, все кроме Эрца. Адъютант Бориско неожиданно исполнил дёргающийся танец смерти, когда пули пробили почки, лёгкие и внутренности. Он рухнул на тёплый рокрит, вывернув руки и ноги под неестественными углами.
Но Бориско, Тремейн и несколько шкуродёров пустили в ход дробовики и лазерное оружие. Жгучие разряды и картечь пронеслись над площадкой прямо в киборка. Яростный звериный рёв оборвался, когда множество лазерных лучей и дробин впились в плоть, миновав защитный экзоскелет. Буйвол, взревевший почти как орк, стал тем, кто поставил последнюю точку. Лента автопушки гремела о затвор, гильзы звонко падали на потрескавшуюся посадочную площадку.
А затем Бориско оказался в длинной рассветной тени штурмового корабля.
Крут уже забрался в высокую открытую кабину и смотрел на Павле словно слепыми глазами, склонив голову на плечо. От взгляда наёмника у седого сержанта мурашки побежали по коже. — Металлическая птица пуста, — прощебетал ксенос.
Бориско забрался в тёмный прохладный пассажирский отсек. Остальные имперцы последовали его примеру.
Павле обернулся к одному из охотников. — Гайст, ты сможешь управлять этой кучей мусора?
— Думаю, что да, — усмехнулся шкуродёр.
— Хватит думать. Теперь не время для раздумий, Джокер. Думать не твоя забота.
— Да, оставь хитрости сержанту, — усмехнулся Коул.
— Не думай как. Знай как.
— Будем надеяться, что фриккеры ничего не испортили, и она может летать, — раздражённо пробормотал Гайст.
Мотор зачихал прометием, загудели пробудившиеся турбины двигателя. Или орки оставили человеческие системы управления неповреждёнными или Гайст сумел разобраться в топорных улучшениях мека.
Зелёнокожие открыли борта “Валькирии”, предоставив внутреннее пространство штурмовика на милость стихий, чтобы разместить большие стационарные орудия и увеличить огневую мощь перегруженного транспорта.
Бориско с радостью смотрел на появившуюся под “Валькирией” реактивную струю, когда мускусную монотонную вонь орков сменил гораздо более предпочтительный запах прометия.
Шкуродёры устроились внутри, повиснув на страховочных ремнях и грубо приваренных трубчатых брусьях. Места хватило всем.
— Все на борту? — рявкнул сержант, быстро считая охотников по головам и пытаясь вспомнить, сколько их осталось. Вандеркамп и Коул. Малыш сжался в углу за орочьей пушкой. Рядом с ним Кобург подобно обезьяне держался за раму стабилизатора одной рукой, сжимая другой автопушку. К Гайсту в кабине присоединился Йодль. Таннгейзер взобрался на борт, оставив прикрывать отход только двоих снайперов.
Их должно быть двенадцать, прикинул Бориско, считая Тремейна и ксеноса. Нимрод привязал себя к стальному сидению, крепко прижимая трафаретную канистру к коленям. Затем прищурившись от злости, бросил уничтожающий взгляд на крута. Пангор Юма стоял в открытом трюме, сжимая винтовку и сохраняя равновесие благодаря когтям на ногах, которые обхватили рифлёный пол.
Ни взирая на действия наёмника во время задания и убитых им орков, сержант не мог выбросить из головы тот факт, что неважно агент Инквизиции он или нет — крут оставался ксеносом и мерзостью в глазах Императора. Если бы всё происходило в другом месте, в другое время и в других обстоятельствах, то Бориско наверняка сражался бы против пернатого урода.
Павле отвернулся и крикнул в кабину. — Что там, Йодль?
— Гайст говорит, что мы готовы сваливать.
— Ясно. Взлетаем, как только Соколиный Глаз и Жрец будут на борту.
Сержант наполовину высунулся наружу.
Махнув рукой, он велел снайперам присоединиться к остальным на борту “Валькирии”.
Бориско позволил себе несколько мгновений искреннего самодовольства. Они почти сделали это.
Последние двое из его людей на борту, драгоценный приз лейтенанта тоже, турбины двигателей завизжали, борясь с гравитацией и тяжелогружённая “Валькирия” с трудом оторвалась от рокрита.
Пока Павле осматривал медленно удалявшуюся внизу базу, а Гайст поворачивал транспорт на северо-восток, сержант обратил внимание на движение в подлеске, из которого его отряд всего несколько часов назад подошёл к комплексу. Человек в чёрно-серой униформе штурмовика выбрался на открытое пространство возле ограды, странно прихрамывая и подволакивая ногу. На бегу он снял с плеча хеллган и прицелился во взлетающую “Валькирию”.
Удивлённому сержанту потребовалась секунда, прежде чем он понял, что уже сталкивался с этим человеком. Это оказался убийца, который пытался прикончить Тремейна и был виновен в смерти трёх его людей при переходе через пропасть по дереву-мосту.
Бориско почувствовал, как у него над головой промчался жгучий разряд энергии. Внезапно крут пронзительно вскрикнул и по отсеку разнёсся треск выстрела ксено-винтовки.
Внизу штурмовик упал лицом на рокрит, прижав хеллган, и больше не поднялся.
Нос “Валькирии” повернулся, Гайст направил её к периметру базы. Гремящий транспорт едва разминулся с колючей проволокой на верху сетчатой ограды.
Павле повернулся к Тремейну. Он едва обратил внимание ругательства Таннгейзера.
