Гюнтер понятия не имел, где находится. Раньше он никогда не забирался так далеко от дома. Впрочем, темнота все равно не позволяла ничего разглядеть. Он просто следовал за людьми, идущими впереди него, которые, в свою очередь, шли за отделением солдат, ориентируясь на свет их фонарей. Гюнтер чувствовал себя словно в ловушке, стиснутый со всех сторон чужими телами, как во время бегства от мутанта тем вечером с Арекс. На сей раз он даже не знал, от чего убегает. Не имел ни малейшего понятия, когда, как и откуда может прийти угроза, и посему не знал, как ее избежать.
Тем не менее теперь Гюнтер приспособился к ритму множества ног, переставляемых толпой, а нервная взвинченность поутихла благодаря усталости. Уже час он не слышал новых криков или взрывов. Что бы ни происходило в Иероним-сити, он надеялся, что самое худшее позади. Неясно только, сколько еще осталось идти до городских стен, а затем от них до космопорта.
Это был долгий день. Гюнтер провел вторую его половину с многочисленными командирами прокторов, потом с парой офицеров СПО. Всем им он вновь и вновь пересказывал историю об артефакте в шахте, опуская разве эпизод своего трусливого бегства. Вернувшись в свой кабинет, он ответил на звонок самого губернатора и рассказал всю историю еще раз. Сначала, оказавшись в центре внимания, он чувствовал себя важным. А потом — просто усталым.
Вечером он законсервировал шахту, как предписал ему губернатор. Каждый из бригадиров засыпал его множеством вопросов, но Гюнтеру велели сообщать как можно меньше информации, чтобы не допускать паники.
— Я знаю не больше вашего, — говорил он, — но уверен, что это всего лишь меры предосторожности.
Он отправил Крейц домой. Оставшись один в кабинете, тишину которого сейчас не нарушало даже гудение коммлинка, Гюнтер почувствовал, что веки налились свинцовой тяжестью, и осознал, что не спал уже тридцать шесть часов.
Проснулся он в совершенно темной комнате от звука усиленных рупором голосов, доносящихся снаружи.
Оттуда ему пришлось проделать путь к лестничной клетке, ссадив коленку и ободрав локти. Подняться на два этажа наверх до ближайшей эстакады, где солдаты СПО приказали ему присоединиться к охраняемой войсками колонне шириной в десять и длиной в шестьдесят человек. Казалось, эвакуировался весь город. Когда он спросил, в чем дело, ему ответили:
— Я знаю не больше вашего, сэр. Но уверен, что это всего лишь меры предосторожности.
Людская масса продвигалась до боли медленно. Конвой останавливался у каждой башни, где солдаты кричали в громкоговорители и ждали, пока к колонне присоединится очередная партия напуганных беженцев. Не все были готовы покинуть родной дом посреди ночи, затевая споры и расспросы. Но немногие рисковали остаться. Вскоре колонна удвоила численность, и Гюнтер уже не мог понять, насколько она растянулась.
Он слышал, как солдат говорил по воксу, и радовался, что конвой, по крайней мере, не отрезан от остального мира. Боец описал местонахождение группы и получил некие предписания. Похоже, им приказали свернуть по довольно странной причине. Если Гюнтер не ослышался, ближайшая эстакада почему-то обрушилась вниз. Эстакада обрушилась? Что это значит? Как такое вообще возможно?
Ночной холод пробрал до костей. Он потер руки о серую рабочую куртку, но это не сильно помогло. Он пожалел, что не переоделся этим утром в пальто, — но кто же думал, что день закончится таким образом? Если бы знать, он бы прихватил из дома и другие нужные вещи… Гюнтер отбросил эти мысли прочь. «Все будет хорошо, — сказал он себе, — Император защищает».
Конвой повернул влево, миновав несколько пустых домов, а потом резко стал забирать вправо. Гюнтер почувствовал ногами нечто, что на поверку оказалось глыбой пластбетона. Обломков становилось все больше, и вскоре он уже карабкался по куче строительного мусора. Гюнтер связал воедино разговор солдата и отдаленные взрывы — нервы вновь начали сдавать. Допустим, находка и впрямь оказалась бомбой. Возможно, не единственной. А что, если в городе спрятаны еще?
Кусок стекла заскользил под ногой — и Гюнтер упал на что-то влажное и мягкое. Он уперся коленями в наполовину засыпанный мусором труп. Зажав рот, мужчина заставил себя встать на ноги и вскоре увидел еще одну бледную руку, торчащую из-под обломков. Позади он услышал вскрик, а затем успокаивающий голос. То тут, то там беженцы наталкивались на тела мертвых сограждан. «Сколько же людей заживо погребено здесь?» — подумал Гюнтер. Смерть настигла их внезапно, многие просто сидели, ни о чем не подозревая, в своих домах или спали в постелях. Возможно, они не успели даже испугаться; их жизнь оборвалась раньше, чем несчастные поняли, что вообще происходит.
— Смотрите, что там?! — крикнул кто-то. — Кто-то двигается. Похоже, он еще жив.
Голос раздался всего в нескольких рядах от Гюнтера. Толпа подалась вперед, и два человека, включив слабенькие фонарики, стали растаскивать обломки. Вскоре из-под камней показалась смутная фигура, не более чем силуэт во тьме, пытавшийся встать. Выживший оказался весь в крови, изувечен, сгорблен. Гюнтер подумал, что не следовало бы ему вставать и бередить раны, пока не подойдут солдаты с аптечками.
Наконец фигура выпрямилась во весь рост. Внутренний голос завопил прежде, чем мозг осознал, что что-то здесь не так. Словно вторя внутреннему воплю, раздался чей-то крик позади, и еще один, далеко впереди. Внезапно Гюнтер понял, что увиденное им не игра воображения или оптический обман. Перед ним — не человек.
Другие тоже это увидели, включая тех, кто подошел помочь. Но было уже слишком поздно: зловещая фигура повела плечами — и двое из толпы содрогнулись, захрипели и умерли. Секунда понадобилась Гюнтеру, чтоб осознать, что произошло: создание пронзило людей когтями. Карманный фонарик выпал из рук вскрикнувшей девушки, его свет упал на конечности существа, и Гюнтер увидел, что они представляют собой длинные лезвия, отливающие серебром, каждое около метра длиной.
Создание двинулось вперед, когти нашли третью и четвертую жертву. Теперь Гюнтер совершенно отчетливо видел металлический череп и куски мертвой плоти, прилипшие к скелетообразному туловищу. Затем, когда тошнотворное зловоние ударило в ноздри, пришло понимание, что все гораздо хуже. Плоть не принадлежала твари, монстр использовал ее словно одежду. Он, видимо, освежевал труп, чтобы замаскироваться под человека. Чудовище выжидало, пока кто-то подойдет, чтобы помочь.
Гюнтер никогда, ни в каких книгах, пиктах или голопрограммах не видел таких монстров. Даже недавний мутант не шел ни в какое сравнение. Никакие читанные им летописи не подготовили его к мысли, что Вселенная вообще способна рождать подобных чудовищ. Больше всего на свете ему сейчас захотелось попросту убежать. Однако ноги налились свинцом, а взгляд оказался прикован к блестящему, мертвому, металлическому лицу упыря. Впрочем, куда тут удрать? Эта тварь здесь не одна. Теперь крики ужаса неслись со всех сторон.
