— Призрачным Волкам, — оборвал его Гримальд. Через вокс-динамики голос рыцаря казался резким и сухим, не выдававшим никаких эмоций. — Черные Храмовники были с ними до самого конца.
— В каком смысле — до самого конца? — спросила Кирия Тиро.
— Они погибли в битве при Варадоне одиннадцать лет назад. Их последние отряды были уничтожены тиранидами.
Гримальд закрыл глаза и на мгновение погрузился в воспоминания. Варадон. Кровь Дорна. Это было прекрасно. Не было еще столь чистого боя. Враг был бесчисленным, бессердечным, безжалостным… абсолютно чужеродным, в высшей степени ненавистным и не имевшим права на существование.
Рыцари пытались воссоединиться с последними из воинов братского ордена, но жестокие и пронырливые враги, были неустанны в своей свирепости. Волны их когтей и крюков разбились о две группы Астартес, но отделили их друг от друга. Волки сражались исступленно. Варадон был их родным миром, их домом. Наполненные отчаянием крики астропатов пронеслись по варпу за недели до этого сражения, когда их монастырь-крепость был захвачен врагом.
Гримальд был там до конца. Последняя горстка Волков, их мечи разбиты, а болтеры без снарядов выпевали Литании Ненависти по вокс-каналу, который делили с Черными Храмовниками. Какая это была смерть! Они в песне выплескивали на врага свою ярость даже тогда, когда их убивали. Гримальд никогда не забудет последние минуты ордена. Одинокий воин, ужасно израненный и стоявший на коленях под штандартом ордена, держал его гордо и прямо даже тогда, когда ксеносы толпой накинулись на него.
Знамя ордена не могло коснуться земли, пока в живых оставался хоть один Волк.
Такой момент. Такая честь. Такая слава, что вдохновляет воинов и заставляет помнить твои дела до конца их собственных жизней. И дает силы сражаться еще яростней в надежде удостоиться столь же великолепной гибели.
Гримальд выдохнул, с раздражением и неохотой возвращаясь к реальности. Какой же грязной будет эта война по сравнению с той.
Саррен тем временем продолжил:
— Последний рапорт сообщает о тридцати семи вражеских кораблях, прорвавших блокаду. Тридцать один был уничтожен орбитальной защитой. Шесть разбились о поверхность планеты.
— Каково положение боевого флота Армагеддона? — спросил рыцарь.
— Держатся. Но теперь мы располагаем более точными сведениями о численности врага. План орбитальной войны был рассчитан на четыре-девять дней, от него отказались тридцать минут назад. Это самый большой флот зеленокожих, с которым когда-либо сталкивался Империум. Потери флота приближаются к миллиону. В лучшем случае у нас в запасе еще день или два.
— Трон Императора, — потрясенно прошептал один из полковников ополчения.
— Сосредоточьтесь на разбившемся корабле, — предостерег Гримальд.
Тут полковник сделал паузу и обратился к рыцарю:
— Я считаю, что здесь все в порядке, реклюзиарх. Горстка выживших зеленокожих не рискнет напасть на город. Они должны быть совершенно безумными — даже по меркам орков, — чтобы решиться на такую авантюру.
— Считаете, что лучше позволить этим присоединиться к их собратьям, когда основные вражеские силы окажутся на планете? — раздался мелодичный голос Кирии Тиро.
— Горстка врагов не изменит положения, — указал Саррен. — Мы все видели, как рухнули «Помыслы». Немногие из его команды смогли выжить.
— Я сражался с зеленокожими прежде, сэр, — встрял майор Райкин. — У них шкуры крепче, чем у болотной ящерицы. Обещаю вам, выживших будет очень много.
— Отправьте титана. — Комиссар Фальков улыбнулся, но без всякого веселья, и в комнате воцарилось молчание. — Я не шучу. Отправьте титана уничтожить обломки. Вдохновите людей. Дайте им убедительную победу перед тем, как начнется настоящая битва. Моральный дух у Стального легиона в лучшем случае посредственный. Среди ополчения он еще ниже, а у новобранцев так и вообще едва ли присутствует. Так что отправьте титана. Нам нужна первая кровь в этой войне.
— Ну, или, по меньшей мере, пусть истребители Барасата проверят район на наличие жизни, — добавила Тиро, — прежде чем отправлять за городские стены войска.
Во время этих предложений Гримальд не проронил ни слова. И именно его молчание в конце концов заставило разговоры стихнуть, а присутствовавших повернуться к рыцарю.
Реклюзиарх поднялся на ноги. Несмотря на неспешность его движений, сочленения брони издавали низкий гул.
— Комиссар прав, — сказал он. — Хельсричу нужна убедительная победа. Необходим подъем боевого духа у людей.
Саррен нервно сглотнул. Никому вокруг не понравилось, что Гримальд указал на разницу в происхождении между обычными людьми и генетически усовершенствованными Астартес.
— Пришло время моим рыцарям вступить в игру, — продолжил реклюзиарх. Его низкий, бархатный голос, проходя через шлем, превращался в механический рык. — Людям нужна первая кровь, и мои рыцари жаждут ее. Мы дадим вам первую победу.
— Как много Астартес вы возьмете? — спросил Саррен после минутного раздумья.
— Всех.
Полковник побледнел:
— Но вам точно не нужно…
— Конечно нет. Но необходима впечатляющая демонстрация имперской мощи. Я ее обеспечу.
— Мы можем сделать даже лучше, — встряла Кирия. — Если ваши воины достаточно долго простоят в боевом порядке, прежде чем покинут город, чтобы мы организовали прямую пикт-передачу на все зрительные терминалы в Хельсриче… — Она умолкла, довольно улыбнувшись.
Фальков грохнул кулаком по столу:
— Тогда давайте начнем. Первый удар за черными рыцарями. — Тонкая неприятная ухмылка появилась на его лице. — Если уж это не разожжет пламя в сердцах людей, то ничто не разожжет.
Приам повернул клинок, расширяя рану прежде, чем вытащить меч. Зловонная кровь фонтаном хлынула из груди существа, и ксенос околел, царапая грязными когтями броню рыцаря.
Внутри упавшего корабля, проверяя каюту за каютой, коридор за коридором, Храмовники охотились за тварями.
— Это не смешно, — пробормотал он в вокс.
Полученный ответ сопровождался громким звоном оружия шедшего следом Артариона.
— Чтоб тебя! Назад!
Приам почувствовал, что в будущем его ждет еще одна лекция о тщеславии. Держа наготове меч, он продолжил двигаться в темноте, которую легко пронзал его превосходный красный визор.
Орки устраивали засады при помощи примитивных орудий и издавая свиноподобные боевые кличи. Презрение жгло язык Приама. Они выше всего этого. Они — Черные Храмовники, и боевой дух этих вечно хныкающих людишек не их забота.
