Асторат повернулся к нему и толкнул его в грудь облаченным в броню пальцем.
— Скажи мне, разве эхо ярости все еще не резонирует внутри тебя, даже сейчас? Генный недостаток поглотил тебя, когда ты дрался с Аркио на Сабиене, или как еще ты мог победить его? Мой долг ясен, если любой мой брат впадет в Ярость, тогда я…
Крик Рафена прогрохотал по туннелю.
— Я не впал в Ярость! — Он покачал головой. — Ты не понимаешь! Копье… оно защитило меня.
Выражение лица Астората явно показывало, что он ничего не понял из этого объяснения и он развернулся, продолжив идти по туннелю.
— Как удобно.
— Были те, кто заглянул в пропасть, и не закончили свои дни в безумии, — настаивал Рафен, — Лемартес, ты сам разрешил ему жить и сражаться за орден! И Мефистон, Повелитель Смерти!
— Ты сравниваешь себя с ними? — Зарычал капеллан. — Какое высокомерие. Да ты бледная тень Стража Потерянных, мальчик. А что касается библиария… Мефистон был на твоей стороне перед магистром Данте, но меня не волнуют слова колдуна, даже такого великого как он!
Выражение лица Рафена озлобилось.
— Я говорю только правду.
— Так как ты ее видишь, — парировал Асторат, — я знаю, что ты думаешь обо мне. Ты видишь это… — он потряс топором и повернул его в руке — и ничего больше! Я не хочу крови своих братьев на руках, но я принимаю это!
На секунду в словах воина появилась скорбь, но затем исчезла.
— Я знаю о своем долге, и я никогда не отступлю. Я принял свое проклятье и живу с ним.
Он снова ткнул Рафена.
— Ты говорил об ответственности, об обязательствах. Что если твое — умереть?
Кровь Рафена похолодела.
— Только смерть завершит мой долг, и мои обязанности еще не подошли к концу. Я в этом уверен.
— В самом деле? — Рычал Асторат, пробиваясь с помощью топора через груду упавшей каменной кладки. — И кто ты такой чтоб делать такой выбор? Другие Сыны Сангвиния, все ветераны и заслуженные воины с многовековым опытом за плечами, видят все иначе. Их голоса на Совете Ангелов были за то, чтоб увидеть, как служба брата Рафена завершилась. Достаточно одной твоей родственной связи с совращенным.
— Я… — Слова с трудом давались ему, но Рафен упорствовал, — я не пойду той же тропой, что и мой родной брат. Аркио испортили, он сбился с пути. Если бы я очутился там до того как это произошло…
Он умолк и вздохнул. Воздух здесь был другим. Он чувствовал изменения в давлении и температуре, которые указывали что они рядом с пустыней.
— Но я — не он, — твердо сказал Рафен.
— Твоего слова не достаточно, — ответил Асторат, — И теперь орден расхлебывает последствия деяний твоего брата. Мы ранены, и если нужно идти вперед, необходимо сделать сложный выбор. Хранить секреты… и зачеркнуть правду во благо Кровавых Ангелов.
— Сыны Сангвиния выносили гораздо худшее, — упирался Рафен, — это… это испытание не сломает нас.
— Мы выносили, да, — уступил Асторат, — но как? Благодаря пониманию и прагматизму, за счет силы нашей крови и готовности сделать то, что требуется. Примарх обучил нас этому, когда покинул нас.
Рафен покачал головой.
— И что должно быть сделано? Мы вырежем восстание моего брата из хроник, как будто его никогда не было, сотрем разумы воинам, которые были его свидетелями? Ты хотел бы, чтоб Кровавые Ангелы выкинули инцидент из истории?
Его губы скривились от отвращения.
— Мы не считаем, что наша честь столь дешева!
— Наша численность падает, наши армии разбросаны, чтоб поддерживать иллюзию силы. Миры были сожжены в результате этого. Скажи мне, брат Рафен. Что ты предлагаешь нам сделать?
— Я бы не выбрал молчание вместо правды! — Выплюнул он. — Это не то, чего бы желал Великий Ангел! Он знал истину лучше, чем любое другое живое существо!
— Какую истину? — Потребовал ответа Асторат.
— Что мы не совершенны! — Рафен осмелился ответить старшему капеллану. — Мы не щенки Фулгрима, утверждающие что безупречны и не допускаем ошибок! Утверждать такое — путь слабых, это безрассудно и высокомерно.
Он яростно кивнул, его пыл рос.
— Восстание не должно быть забыто, его урок должен жить в нас вечно, так, чтоб никогда такое не случилось вновь. Мы и есть наша история, со всем плохим и хорошим. Вот что знал Сангвиний!
Асторат сделал паузу и долго смотрел на него. Темный топор старшего капеллана блестел во мраке, опасная кромка орудия все еще была остра, несмотря на множество разбитых камней по пути наверх.
— Ты в точности такой, как я думал, Рафен — наконец сказал старший капеллан. Он развернулся.
— Теперь пойдем. Мы близко к поверхности.
До сего момента в мыслях Рафена были сомнения. Вероятности существовали как бы наполовину, шансы, что его будущее развернется в ту или иную сторону, его жизненный путь пересекался здесь с Асторатом Мрачным. До сего момента он был не уверен. Но теперь сомнений не было. Взгляд этих бездонных, суровых глаз, сталь в словах. Что бы он не говорил или делал, Рафен всем своим существом знал, что Спаситель Потерянных прилетел на Ваал и в Регио за ним. Асторат был здесь, чтоб судить его.
Оба Кровавых Ангела уперлись плечами в шестиугольную решетку, снимая ее с петель. Рафен выстрелил в замок, механизм изверг искры. Со скрипом заржавевших, старых петель, люк открылся, и они наконец-то вышли в пустыню.
Расчеты старшего капеллана были верны. Холодные ночные небеса изменяли свой цвет у далеких Гор Чаши, смягчаясь от насыщенного черного к пурпурному оттенку. В конечном счете, они станут оранжево-красными, когда солнце Ваала начнет свое медленное восхождение, но до этого оставались еще часы. Ночь на Ваале была длинная и неторопливая.
Непрерывные потоки ржавого песка разносились во всех направлениях, укладываясь в дюны и волны от бушующих ветров. Как и ночь, буря уходила, и ощущалось только слабое затихающее дуновение фронта. Рафен развернулся на месте и обнаружил серое пятно на фоне горизонта. Грозовой очаг двигался к западным каньонам, его смертоносная энергия будет израсходована на бесконечные, отдающие эхом сухие русла. Повернувшись еще, он нашел свой ориентир, отдаленные огни Регио. Они появились в нескольких километрах от внешней стены крепости, на самом краю периметра. Он сощурился, проклиная повреждения оптики шлема. Хотелось взглянуть поближе. Зрелище было не правильным — точнее правильным, как будто ничего не случилось с Регио. Даже с такого расстояния он ожидал увидеть султаны дыма, вспышки выстрелов.
Рафен с напряжением вслушивался, стараясь вычленить из шума пустыни звуки сражения. Он ничего не услышал и обеспокоенно напрягся. Вражеский штурм был столь смертоносным, столь стремительным, что прошел подобно буре и не оставил выживших? Рафен шагнул в сторону далекого комплекса.
