– Это ты сопротивлялась, – сказал Энакин. – Мы падали как камни, и ты сопротивлялась мне.
– Это был ты, большой глупый гундарк.
– Бред. Ты… – но вдруг вся сцена вновь всплыла в его сознании. Может, это был и он. Когда они с Тахири работали вместе, временами было трудно сказать, где чьи ощущения.
– Видишь? – холодно сказала Тахири.
На какое-то мгновение Энакин замолк. Тахири, что удивительно, тоже.
– Я скучал по тебе, – произнес наконец Энакин. – Никто не знает меня лучше… – он запнулся.
– Точно, – сказала Тахири. – Никто не знает тебя лучше, чем я, а ты не хочешь, чтобы вообще кто-то знал. Ты хочешь держать все в себе, где никто не может ни к чему прикоснуться. Чубакка… в прошлый раз, когда ты был здесь, ты не хотел о нем говорить. Теперь ты делаешь вид, что это в прошлом. И это дело с Балансиром…
– Ты права, – сказал Энакин. – Я не хочу об этом говорить. Тем более сейчас.
Плечи Тахири начали вздрагивать, совсем чуть-чуть, и Энакин увидел, что она плачет.
– Ну, Тахири, – сказал он.
– Кто мы с тобой, Энакин? Год назад ты был моим лучшим другом на свете.
– Мы и сейчас лучшие друзья, – заверил он ее.
– В таком случае твое обращение с остальными друзьями, должно быть, омерзительно.
– Да, – признал Энакин. Практически бездумно он взял ее за руку. Несколько секунд она не отвечала. Ее пальцы в его руке были холодными и неподвижными, и внезапно он понял, что совершил какую-то ошибку. Затем она сжала его руку в ответ, и, словно ураган, его затопили волны тепла. Все еще всхлипывая, она положила голову ему на плечо, и вновь их окутала тишина. Но на этот раз это была более легкая тишина. Не радостная или хотя бы спокойная, но более легкая.
Вскоре ее дыхание стало ровным, и Энакин понял, что она спит.
В слабом свете газового гиганта он все же мог различить ее черты, столь близкие, но и немного чужие. Казалось, изнутри девичьего лица, которое было ему так хорошо знакомо, пробивается что-то другое, словно растущие горы, приведенные в движение внутренним теплом планеты. Что-то такое, что нельзя остановить, при всем желании.
От этого Энакину хотелось одновременно остаться и бежать прочь, и неожиданно для себя он понял, что чувствует это уже давно.
В детстве они были лучшими друзьями. Но никто из них больше не был ребенком, это точно.
От веса Тахири рука его онемела, но он не мог заставить себя пошевелиться, боясь разбудить ее.
***
Энакин разбудил Тахири за час до захода оранжевой планеты. Солнце еще не встало.
– Пора, – сказал он.
– Хорошо, – буркнула Тахири. – А то здесь тесновато, что ли.
Она села на корточки.
– Остальные в порядке?
– Я никого не слышал и не чувствовал. Ты готова?
– Готова как ракета на старте, мальчик-герой.
Они осторожно выбрались из колодца и углубились в джунгли. Пряный запах иссеченных синелистных кустов свидетельствовал о тщательных поисках, которые велись в этом месте, но сейчас здесь было тихо. Энакин и Тахири без происшествий добрались до места посадки кораблей.
– Мне нравится вон тот, – прошептал Энакин, показывая на легкий транспорт, стоявший немного в стороне от прочих. – Не думаю, что у меня будут проблемы с управлением, и мы сможем спустить его в колодец.
– Ты у нас капитан, Капитан.
Энакин еще внимательнее присмотрелся к кораблю и стал красться через посадочную площадку. В нескольких сотнях метров охранник взглянул в их сторону, но потребовалось лишь легкое внушение, чтобы превратить Энакина и Тахири в тень и отсвет планеты.
Перед кораблем они также обнаружили охранника, сидевшего на открытом люке. Он быстро вскочил на ноги, как только они увидели его.
– Ты нужен по ту сторону храма, – сказал ему Энакин, легонько шевельнув рукой.
Какое-то мгновение парень колебался, почесывая подбородок.
– Я нужен в другом месте, – согласился он. – Я пошел, значит.
– До свиданья, – сказал Энакин, когда человек пошел прочь, ускоряя шаг.
– Что за…? – из-за угла показалось лицо молодого человека. У него был такой вид, словно он только что проснулся. При виде Энакина и Тахири глаза парня расширились, и он потянулся за бластером. Когда с шипением зажегся световой меч Энакина, он остановился – вероятно потому, что пылающее фиолетовое острие было всего в нескольких сантиметрах от его серых глаз.
– Спокойно, – сказал Энакин.
– Эй, – сказал парень. – Я всегда спокоен. Спроси любого. Не мог бы ты… э-э… держать эту хрень чуть подальше от моего лица?
– У тебя здесь где-то есть наручники?
– Может быть.
Энакин пожал плечами:
– Я могу обрубить тебе руки с более или менее схожим эффектом.
– Вон там, в шкафчике, – сказал парень, махнув рукой.
– Возьми, Тахири. Как тебя зовут?
– Рэмис. Рэмис Вен.
– Ты пилот этой посудины?
– Точно.
– Есть какие-нибудь сюрпризы, о которых я должен узнать, прежде чем лететь?
Вен вздрогнул, когда Тахири заломила ему руки за спину и защелкнула на них наручники.
– Нет, не припомню, – сказал он.
– Хорошо. Тем не менее я оставляю тебя на борту. Если что-то придет в голову, дай мне знать.
Энакин выключил световой меч, подошел к приборам управления и принялся их осматривать. Они не слишком отличались от тех, что были на отцовском ”Тысячелетнем Соколе”.
Вен прочистил глотку:
– Только что вспомнил. Перед тем как заводить репульсорные двигатели, ты должен ввести код допуска.
– В самом деле? Или что случится?
– Кабина как бы окажется под напряжением.
– Я рад, что ты вспомнил об этом, – сухо сказал Энакин. – Код, пожалуйста?
Вен назвал код, и Энакин ввел его. Затем юный джедай снова повернулся к своему пленнику.
– Позволь мне кое-что тебе объяснить, – сказал он. – Меня зовут Энакин Соло, это моя подруга Тахири Вейла. Мы рыцари-джедаи, одни из тех, кого вы хотите сдать йуужань-вонгам. Если ты соврешь нам, мы узнаем об этом. Если ты попытаешься скрыть что-то от нас, мы обнаружим это. Единственный неопределенный фактор – это величина повреждений, которые нам для этого придется тебе нанести.
Вен фыркнул:
– Они были правы. Вы, джедаи, и ваши высокие идеалы – всего лишь дымовая завеса.
Энакин бросил на него испепеляющий взгляд.
– В следующий раз, когда я буду ловить детей для йуужань-вонгских жертвоприношений, я обязательно поговорю с тобой “высокие идеалы”. До того, если тебе нечего сказать полезного, держи свой мусорный отсек на замке.
Он снова вернулся к приборам.
– Держись, Тахири. Может немного потрясти, пока я не приноровлюсь. И следи за Веном. Если почувствуешь в нем хоть какое-то раскаяние, дай знать.
