— Приветствую, Шай Алит Трифан, — сказал Синевал.
— Великий. Это большая честь для меня...
Калейн снова поклонился и ушёл. Он знал, что двух старых друзей следовало оставить наедине друг с другом.
Трифан замешкался, но Синевал приветствовал его жестом привязанности и дружбы, вытянув руку и склонив голову. Трифан улыбнулся и ответил ему тем же.
— Всё ли готово, Трифан? — спросил Синевал. — Нет, зачем я спрашиваю это? Разумеется, всё готово.
— Мой корабль в превосходном состоянии, Великий. Мы более чем готовы.
— Что ты можешь сказать по поводу этих Белых Звёзд? Ведь на испытания было отведено так мало времени.
— Это отличные корабли, Великий. Быстрые и, в то же время, мощные. Мне кажется, всего лишь с тремя из них я бы мог расколоть оборону последней базы землян.
— Нам придётся иметь дело не с одними лишь землянами, мой старый друг.
Трифан склонил голову.
— Да.
Синевал уважал своего друга. Трифан был одним из величайших воинов своего поколения. Он был ещё совсем молодым и многообещающим воином, когда служил на "Трагати" под командованием самого Синевала во время битвы у Земли. Синевал хорошо видел, как беззаветно он умеет отдавать себя делу, и рекомендовал его Бранмеру, когда тот занимался созданием Рейнджеров. Трифан стал одним из них, и вскоре поднялся до самых высот этой организации. Дерхан успешно тренировал его, но, в конце концов, дал ему обескураживающую характеристику. Мало кто мог превзойти Трифана во владении мечом и посохом, но гордыня и тьма проникли в самое его сердце. Синевал тоже видел это, но полагал, что Трифана можно будет избавить от засевшей в нём тьмы. Слова Дерхана роковым образом сказались на судьбе Трифана, когда пришло время выбирать замену для Бранмера на посту Энтил-За. В итоге это место занял сам Синевал. Но он никогда не переставал верить в своего друга и пожаловал ему титул Шай Алита, предоставив в его распоряжение эскадру Белых Звёзд.
— Который из кораблей твой? — спросил Синевал.
— Белая Звезда девять. "Вален".
— Девять? Добрый знак.
— Возможно. Ты будешь вместе с нами, Великий?
— Конечно, Трифан. Я всегда стремлюсь в самую гущу битвы.
— Прости мою дерзость, но... так ли это мудро? Ты не должен подвергать себя опасности. Мы не желаем потерять тебя так же, как Дукхата.
— Я не боюсь погибнуть, Трифан. Десница Валена ведёт меня. Мне нечего бояться.
— Нам всем нечего бояться.
Тысячу лет этот мир лежал недвижимо, как мертвец. За ним наблюдали осторожные, выжидающие взгляды тех, кто помнил, кто знал о том, что придёт время, когда обитатели мёртвого мира восстанут ото сна.
Это время, предречённое Валеном, пришло. На За-Ха-Думе снова кипела жизнь. Огромные корабли, чёрные, как ночь, снова рассекали просторы Галактики. Рабы и слуги За-Ха-Дума заполняли его подземелья. Древняя сила пришла в движение, обретая свою прежнюю мощь. Все, кому было предначертано принять участие в первой битве Великой войны, готовились к ней. Эта война обещала стать столь же ужасной и кровопролитной, как и та, что предшествовала ей.
А где же был в этот момент сам Вален? Где были Изначальные, что скрылись, оставив после себя так мало, — словно тающий след, неясная черта на песке? Где были те, кому суждено стать подобиями Вармейн, Валена, Столвинга и А'Иаго Мар-Хана?
На чьих плечах лежало сейчас будущее Галактики? Ворлонцы были, как обычно, отрезаны от мира и интересовались лишь собственными делами. Минбарцы и люди готовы были схватиться друг с другом насмерть, и люди были поражены Тьмой. Минбарцы тоже подверглись её влиянию, хотя и не замечали этого. Нарны и центавриане воевали друг с другом, а Неприсоединившиеся Миры были раздроблены и брошены всеми на произвол судьбы.
Но, всё-таки, было несколько проблесков света в надвигавшемся мраке. Одним из них был Эпсилон-3, но могла ли слабая надежда, что пробуждал он в сердцах, открыто противопоставить себя явившейся Тьме?
Первое испытание, первая проба сил должна была состояться у планеты по имени Проксима-3. Здесь лежало поле битвы, на котором вот-вот должны были встретиться в смертельной схватке воли и судьбы землян, минбарцев, нарнов, центавриан, теней и ворлонцев.
Черта на песке.
Для людей, в глазах которых уже отразился пламень их гибнущих надежд и мечтаний, их родной планеты, эта проведённая здесь черта означала Рубеж. Человечеству больше некуда было бежать, не к чему стремиться, не во что верить.
Рубеж был установлен у Проксимы, Рубеж, который вскоре будет затоплен потоками крови...
И пламени...
И тьмы...
Генерал Хейг тяжело вздохнул и вознёс неслышимую молитву Господу, в которого уже давно перестал верить. Он обмяк в своём кресле, понимая, что его долг — поставить Правительство в известность о только что полученной информации. Он понимал, но у него не оставалось сил, чтобы сделать это. Он не мог. Он просто...
Как он скажет им о том, что страх, преследовавший их все эти одиннадцать лет, только что обрёл силу реальности?
Минбарцы были на пути к Проксиме.
Люди готовились к этому долгое время. Нет, всё-таки, правильнее сказать, что они боялись этого долгое время. Фактически, минбарцы уже долгое время заставляли себя ждать. Если верить информации, полученной от Сатаи Деленн, период траура по их погибшему вождю должен был закончиться месяцы тому назад. Они уже давно должны были выбрать себе нового. А им не мог стать никто, кроме Синевала — воина из клана Клинков Ветра. В отсутствие Деленн, которая могла бы противостоять ему, это казалось неизбежным.
Но время шло, а минбарцы не появлялись. Как и многие люди Проксимы, генерал Хейг позволил проснуться надежде. Может быть, Деленн была не права. Может быть, они выбрали какого-нибудь жреца или мастера, который вовсе не стремится продолжать войну. Может быть, Вселенная моргнула. Может быть, у Бога изменились планы. Может быть, Человечеству даётся второй шанс. Проходили дни, и люди расслаблялись, и им начинало казаться, что они в безопасности.
Они оказались не правы.
Зонды раннего обнаружения засекли приближающийся минбарский флот. Большой минбарский флот, гораздо больше, чем в самых мрачных предположениях Правительства. Да, они построят здесь Рубеж, будут защищаться, но ведь Рубеж у Земли пал. Почему же должен устоять этот?
Хейг не был на Первом Рубеже, но ему приходилось слышать рассказы тех, кто был там и кому посчастливилось выжить. Те же самые шансы сдержать минбарцев были бы и у бумажной стены.
И где теперь они? Исчез Шеридан. Исчез Старкиллер. Предатель и изменник во всех смыслах. Хейг никогда особенно не любил его, но, по крайней мере, уважал. Как же мог он пасть так низко?
