— Что происходит? — спросил Цек, хмурясь.
Он снял ее руку со своей, тонкое, бледное запястье пульсировало в ладони.
Апотекарий ощущал в воздухе странную грязную вонь, смешивающуюся с ангарным запахом отработанного топлива.
Глаза Ниник закатились, светлые крапинки пены, собирались в уголках губ женщины. Дрожащее лицо приблизилось к нему. Пустые шары мерцали и двигались, поворачиваясь снова, открывая изменившиеся серебристо-черные зрачки, очерченные золотыми нитями.
Губы женщины растянулись в пародии на улыбку, смутном подражании выражению, которое Цек, видел на лице ее господина, техноповелителя.
— Друг… мой… — пробулькала она низким шепотом. — Слушайте… меня.
— Серпенс? — Цек, наверное не смог бы объяснить, как он узнал, что ум, оживляющий женщину, больше не был ею собственным, просто он был уверен в этом. Что-то в движении плоти на костях лица, как будто это была тонкая маска, натянутая на черты техноповелителя.
— Простите, если вам кажется, что способ связи вызывает тревогу, но это единственный путь открытый для нас в данный момент, — страдающие голосовые связки Ниник издавали слова, но их манера, темп и ритм, все принадлежало Гарану Серпенсу. — Девочка была изменена мной. Она может функционировать таким образом в течение краткого времени, хотя это вредно для нее.
Цек кивал, извращенно очарованный. Из глаз Ниник в розовых слезах сочилась кровь. Аналитическая часть его разума терялась в догадках, как такое возможно. Быть может, вокс устройство, внедренное в ствол мозга? Или некая форма псайкерского кондиционирования?
— Я знаю, что произошло… — продолжал хриплый отраженный голос. — Я действительно сожалею, лорд Цек. Теперь я вижу, несмотря на то, что ваша кровь действительно мощная и сильная, ее недостаточно, чтобы стабилизировать генетическую структуру Дитя Крови. Состав смеси ухудшается прежде, чем может связаться с клеточной матрицей клона. — Ниник покачала головой преувеличенным, марионеточным движением.
— Тогда… мы никогда не сможем преодолеть ошибки репликации, — печально сказал Цек. — Моя кровь чиста, это… он прервался, внезапно замолчав шокированный мыслью, от которой перехватило дыхание.
— Да? — позвал голос марионетки.
— Если бы мы могли создать смесь, основанную на образце крови, совершенно неиспорченной генетическим дрейфом… Она будет достаточно сильной, чтобы противостоять влиянию любых мутагенных факторов… — он ощутил, что сердце бешено колотится в оглушительном ритме.
Ответ был неразборчивым и шипящим.
— Такой не существует!
Смею ли я говорить это? Цек посмотрел на руки и увидел, что они дрожат.
— Существует, — возразил он. — Здесь, в этой самой крепости. Чистейшая кровь, свободная от загрязнения, защищенная и незапятнанная. Сохраненная сущность самого Сангвиния, взятая из его тела, охраняемая Корбуло и высшими сангвинарными жрецами…
— Они не позволят вам взять ее.
Плоть апотекария похолодела.
— Мне бы понадобилась только крошечная доля… Только капля… — он дико затряс головой. — Невозможно! Я не могу! Это было бы преступлением, осквернением! — Цек бросил взгляд на Ридая, Сангвиновый Ангел все еще беседовал с пилотом.
— Преступление, большее, чем позволить Кровавым Ангелам вымереть? — искаженный голос Ниник вырывался в тихих рыданиях. — У вас есть выбор? Это ваш последний шанс, Цек! Вы должны, вы должны, вы должны, вы должны, … — женщина отшатнулась и внезапно побежала. — Вы должны! — прорычала она, и, крича, побежала к стоянке лихтера.
Он с ужасом смотрел, как Ниник бьет себя руками, словно пытается сопротивляться внезапным импульсам, которые управляли ее телом. Девушка бросилась в выхлоп рокочущего сопла. Ее плоть почернела, через мгновение она стала вопящим факелом и заметалась по посадочной платформе.
Внимание Ридая, сервиторов и всех рабов в ангаре было приковано к пылающей фигуре.
Воспользовавшись шансом, Цек шагнул в тени и ускользнул назад в коридоры крепости-монастыря. Он знал, куда направлялся, даже когда пытался притвориться, что он такая же марионеткой судьбы, какой была девушка.
РАФЕН СЛЕГКА склонил голову, когда Мефистион обратился к нему в коридоре у Тихого Монастыря.
— Лорд, — сказал он.
Псайкер смотрел на него с жестким, хищным выражением. Как и прежде, как и всегда, проницательный взгляд библиария пронзил его насквозь, изучая, оценивая.
— Где твои подопечные, парень?
— Лорд Сет и его делегация удалились в палаты, предоставленные Расчленителям в северной башне, — объяснил он. — Брат Пулуо и брат Корвус в их распоряжении.
— Сторожат — было бы более точным определением.
Губы Мефистиона скривились и он замолчал. Рафену было трудно сформулировать, но начиная с того момента в Великом Приделе, псайкер казался… рассеянным.
— Брат-сержант, будь честен со мной.
— Милорд, при вашей проницательности, я сомневаюсь, что мог бы вести себя иначе.
Ответ вызывал намек на улыбку, но псайкер снова стал серьезен.
— Опиши мне настроение братьев. Ты находишься среди них, в то время как я был вынужден оставаться с другими Магистрами. Как дело этого конклава отразились на рядовых воинах?
Рафен помолчал, формулируя ответ.
— Каждый Кровавый Ангел понимает серьезность ситуации, — и никто лучше, чем я добавил он про себя. — Мы полностью поддерживаем нашего Магистра, какие бы приказы он не счел нужным отдать.
— Что ты думаешь об этой… репликации?
Он подавил гримасу.
— Я не знаю, лорд, что за существо было в боевой яме. Я знаю только, что это был не Астаратес.
— Его оказалось трудно убить? — спросил Мефистион.
— Я сталкивался с худшим, — он замялся, тревожный кусочек воспоминаний, поднялся на поверхность. — Оно … говорило со мной, лорд.
Лорд Смерти внимательно слушал.
— В самом деле? Что оно говорило?
Рафен тряхнул головой.
— Ничего важного. Это не имеет большого значения.
Взгляд Мефистиона был тверд.
— Ты бы не упомянул это, если бы так думал. Скажи мне, какие слова произнесло животное?
— Оно назвало меня братом. Я один миг чувствовал, как будто… как будто оно знало меня.
— Это невозможно. Это была tabula rasa, Рафен. Пустой сосуд в ожидании приказов, не как ты или я.
Космодесантник колебался.
— Хотел бы я быть уверен в этом, лорд.
Рафен помрачнел. Тени, играющие на краях его разума снова угрожали вторжением.
— После того что я видел сегодня, после схватки и выходок наших кузенов, меня наполняют предчувствия, — слова выплеснулись. Он держал в себе тяжелые мысли начиная с Эритена, но теперь чувствовал должен высказать их, в своем роде исповедаться Мефистиону. — После смерти Аркио и возвращения Копья Телесто, я надеялся, что раны Ордена заживут.
