Грейсс достал катаканский клык, взвесил его в руке, а затем отдал Вудсу.
— С этого момента, — продолжил Макензи, — считай себя пониженным до звания рядового. На время этой операции моим заместителем будет Бракстон.
Судя по тому, как побледнел Бракстон, ему далеко не льстило столь внезапное повышение.
Сержант стянул рюкзак и с медленной решимостью закатал рукава. Макензи продолжал бушевать, явно не замечая происходящего. Будь здесь Дуган, он непременно бы попытался разрядить обстановку, подумалось Лоренцо. Стальная Нога всегда умел подобрать нужные слова и заставить их звучать вежливо и взвешенно. Но попытайся Лоренцо проделать такое, его бы за это по голове не погладили, поэтому он решил держать язык за зубами.
Первый удар Грейсса застал комиссара врасплох. Голова Макензи мотнулась вбок, он пошатнулся и едва не потерял равновесие. Комиссар, конечно же, видел приближающуюся угрозу, понял Лоренцо, просто до последнего момента не верил, что его смогут ослушаться. Даже сейчас первым делом он постарался не потерять лицо. Макензи гордо распрямил плечи и поднялся во весь свой небольшой росток, и уже собирался сделать выговор Грейссу, когда получил сокрушительный удар в челюсть.
Макензи кубарем покатился в траву и упал на спину, потеряв фуражку. Грейсс поставил ногу на грудь комиссару и склонился над ним.
— Это тебе за то, что сказал о Стальной Ноге!
Затем сержант убрал ногу и с выражением полнейшего презрения повернулся к комиссару спиной.
Лоренцо подумал было, что все уже кончилось, когда Макензи вдруг сделал последнюю вещь, которую от него ожидали. Он вскочил на ноги и с бешеной скоростью и яростью прыгнул на Грейсса.
Сержант заметил его приближение и сделал полуоборот, когда комиссар врезался ему в бок. Джунглевые бойцы отскочили в стороны, пока те метались из стороны в сторону, стараясь покрепче ухватить друг друга и нанести удар посильнее. Наконец Грейссу удалось двинуть Макензи в живот, отчего комиссар согнулся и подставил подбородок по еще один удар. Вудс радостно вскрикнул, когда мощный апперкот заставил Макензи отшатнуться назад. Грейсс бросил противника в грязь, но комиссар собрался с силами и ударом ноги отпихнул от себя сержанта. Вудс поморщился, когда сержант тяжело завалился на землю, а уже в следующее мгновение комиссар оказался сидящим на нем. Макензи принялся без разбору молотить сержанта по лицу, и Грейссу оставалось лишь прикрываться от самых опасных ударов.
Ландон бросил исполненный тревоги взгляд на Армстронга, но тот лишь отрицательно покачал головой.
Грейсс схватил Макензи за запястье. Другой рукой он взял комиссара за горло, прикрыв локтем голову, а затем изо всех сил толкнул его обоими коленями. Глаза Макензи едва не вылезли из орбит, когда он попытался удержаться на месте. Он был хорош, куда лучше, чем думал Лоренцо, но все же не ровня Грейссу. Сержант знал свое тело, каждый мускул не хуже своего катаканского клыка. Он знал, когда следует напрячься, когда надавить, а когда сделать обманное движение, чтобы обхитрить Макензи и заставить его ошибиться. Медленно, но уверенно, сержант одолевал комиссара, и спустя какое-то время Грейсс оказался сверху. Грейсс подмял Макензи под себя и принялся душить его. В глазах сержанта пылал безжалостный гнев, когда он все сильнее сжимал хватку.
Макензи лягался и царапал Грейсса, но тот не сдвинулся ни на миллиметр.
— Брасктон, — задыхаясь, пролепетал комиссар.
Гвардеец хотел было броситься на помощь, но замер, как вкопанный, под тяжелым взглядом Сторма. Схватив трясущимися пальцами руки сержанта, Макензи умоляюще смотрел через плечо, будто ожидая, что джунглевые бойцы спасут его. Комиссару удалось вырваться лишь потому, что Грейсс отпустил его. Сержант дал Бракстону поднять себя на ноги, затем сбросил с руки валидианца и вытер лоб рукой. Он бросил взгляд на лежавшего комиссара, будто вызывая на второй раунд.
Макензи лежал, раскинув руки, пытаясь восстановить дыхание. Почувствовав себя лучше, он поднял дрожащий палец на Грейсса в жалкой попытке сохранить хоть крупицу авторитета.
— Я казню тебя за это, Грейсс, — просипел он. — Если ты считаешь, что Дуган погиб бесславной смертью, то ты глубоко заблуждаешься. Тебя расстреляют! Не сохраняй мы радиомолчание, за тобой бы уже давно пришло отделение валидианцев. А вы все… вы просто стояли и ничего не сделали, когда боец напал вышестоящего офицера. Вы за это поплатитесь. Когда я напишу доклад, вы дорого заплатите. Вы послужите примером каждому чертовому джунглевому бойцу в Имперской Гвардии!
Макензи поднялся и побрел в джунгли, бросив остальным бойцам приказ следовать за ним. Бракстон оглянулся, как будто хотел что-то сказать, но передумал и быстро заторопился за комиссаром. Остальные собрали снаряжение, Майерс и Сторм подняли Малдуина и последовали вслед за ними.
Лоренцо заметил, как катаканцы, а в особенности Грейсс и Вудс, переглядывались между собой, и подавил дрожь. Похоже, комиссару не судилось написать доклад.
Идти было куда легче, чем в предыдущий день, поэтому, несмотря даже на мрачное настроение, отделение продвигалось довольно быстро. Катаканцы начинали постигать Рогар-3. Они узнали, каких растений следует избегать, а сок цветка, который бойцы осторожно нанесли на кожу, отгонял насекомых. Джунглевые ящерицы попытались прыгать на них с деревьев, как та, что напала на Макензи (очевидно, это была их свежая уловка), но катаканцы сразу раскусили трюк и начали состязаться в меткости стрельбы по ним. Естественно, победителем оказался Майерс.
Бракстон нарушил затянувшуюся молчанку, выразив свое восхищение тем, как скоро катаканцы приспособились к новым условиям. Это была попытка навести мостки, но она натолкнулась на стену отчуждения.
Если где-то неподалеку и остались птицы, они старались не высовываться. За всю дорогу Лоренцо не услышал ни одного птичьего крика. И все же воспоминание о существах, которые сражались даже после смерти, висело над отделением подобно темному савану.
Хотя были и хорошие новости. Малдуин, наконец, очнулся, и в этот раз он был в полном сознании. Майерс и Сторм помогали ему идти еще какое-то время, пока тот не начал жаловаться, что вполне сможет передвигаться и без сторонней помощи. Они задали ему несколько простых вопросов, чтобы убедиться, что Малдуин сможет контролировать себя. Акулий Укус не помнил ничего, что случилось после того, как он растревожил улей, поэтому Сторм поведал ему о его драке с Лоренцо.
— Видимо, я не очень-то старался, — прокомментировал он. — Как видите, он до сих пор представляет собою одно целое.
