Она повернулась, и Салидин увидел черную пустоту на месте ее лица, зеркальную маску, и верхнюю часть ее туловища покрывал балахон из живой тени. По ногам переливался жидкий металл, это были самые удивительные доспехи, которые Салидину-Гельгамешу когда-либо представлялось видеть.
— Не смей оскорблять Эа!
— Кто тебе сказал, что глупость это оскорбление? Тем более с моей стороны? Это скорее поощрение, разве нет? — она подошла на шаг ближе, и Салидин отшатнулся, она протянула к нему руку и, коснувшись запястья, тут же ее убрала. Салидин посмотрел на кожу — остался сильный ожог.
— Тебе что нравится оставлять на мне ожоги? Раз уж мы здесь, Эвергрину ты тоже показываешь сны?
— Эвергрину? Что это ты вспомнил собрата по несчастью? — она небрежно махнула рукой на пелену черного снега позади. — Показываю ли я ему сны? Да… но ваша реакция на эти сны совершенно отличается. Думаю, что ты легко им поддаешься и воспринимаешь, как собственное наказание. В отличие от тебя, Эвергрин более спокоен, и объективен. Он использует это для собственной выгоды, и поступает намного лучше, чем ты. Он не беспечный Король, который думает, что все пойдет согласно задуманному плану, в твоем случае, задуманному Эа. Нет, Салидин, в случае с Эвергрином все иначе. Он вгрызается в основание собственного мира, и устанавливает собственное место во Вселенной, не считаясь ни с кем. Возможно, его сердце действительно уже давно стало льдом.
— Ты говоришь о нем с такой ненавистью, потому что он и с тобой не считается, да? Устанавливая свое место во Вселенной, тебя он не боится… хотя уж точно знает, что ты достаточно реальна.
Черный снег был ужасно холодный, его порывы были настолько сильны, что едва давали устоять на ногах.
— Ненависть?! — в ее голосе послышалась то ли насмешка, то ли упрек.
— Ты смеёшься?
— Нет, скорее я поражена. Я уже говорила тебе однажды, что мы драконы испытываем вовсе не те эмоции, которые вы назвали для упрощения — ненависть, любовь, радость, дружба, гнев, и тому подобное. Для нас спектр эмоций менее ограниченный и более глубокий. Поэтому нет, к Эвергрину я испытываю целую смесь, скажем так, чтобы тебе было понятно, целый спектр отрицательных эмоций. Я уже говорила, что просто Эвергрин, как Король намного сильнее тебя и сейчас и в будущем.
— Ты не дашь мне стать Королем асуров?
— Зачем? Конечно же, ты станешь Королем и без моей помощи. Точнее не так, я не буду вмешиваться в этот процесс и тем самым помогу тебе стать Королем, как и возжелала Эа.
Салидин не верил своим ушам. Она поможет ему? Не будет мешать? Эльреба?
— Ты станешь Королем асуров, Гильгамеш… ты станешь Салидином Рэдгрейвом, величайшим Королем асуров, и величайшим из Богов… таким, каким и хотел стать, верно? — она снова подошла так близко, что Салидин увидел, как тает балахон из тени… и в зеркальной маске на ее лице он видит собственное отражение, а за ним снова тьму и образ улыбки… коварной, насмешливой, и жестокой… — Опаленный местью, ты взойдешь на престол Эшфера… — он развела руками, — И станешь еще на один шаг ближе к Городу Бездны! Просыпайся, Салидин…
Салидин открыл глаза и понял, что его голова лежит на ногах у Синджэ, сама девушка сидела на парапете фонтана. Закатное солнце маячило перед глазами. Салидин помнил, что они с Синджэ пошли прогуляться, но вот как он заснул…
— Я опят заснул, да? — Салидин состроил невинную улыбку, а Синджэ снова переживала, как и Хисаши.
— Я еле-еле дотащила тебя до фонтана, ты просто вырубился! Хисаши говорил, что с тобой такое случается!
— А брось, Хисаши просто всех накручивает своими переживаниями за меня.
— Салидин, дело не только в Хисаши и его преданности тебе. А во всех нас… мы все пошли за тобой. Но скажи мне сейчас, ты знаешь как это - быть Королем асуров? Каким Королем ты будешь? Нет… неправильно… каким Королем ты хочешь стать?
Салидин понимал, Синджэ задала вполне правильный вопрос, на которого пока у него не было ответа. Эа хотела уничтожить Гештальда. Эа хотела видеть Салидина на месте Гештальда. Эа хотела, чтобы Салидин был лучше Гештальда. Эа хотела, чтобы Салидин стал великим Королем. Эльреба хотела, чтобы Салидин был унижен, но стал жестоким. Еще более жестоким, чем Эвергрин. Эльреба хотела сделать из Салидина Короля, который никогда бы не стал равным ей. А в итоге чего хотел сам Салидин? Каким Королём он хотел стать?
— Наверное, я бы хотел стать таким Королем, на которого могли бы положиться остальные. Ты, Хисаши, Киран и Гослер, все в Эшфере. Но на самом деле, я просто хочу освободиться от влияния Богов, других Королей или еще кого бы то ни было на свою судьбу. Вот почему я хочу стать Королем асуров. Ради себя самого…
— Хороший ответ… солнце садится… — Синджэ улыбнулась и погладила Салидина по волосам.
3.
Следующим утром Салидин, его генералы, и небольшой отряд воительниц Тэрраны выдвинулись в сторону дворца и самого большого города — столицы Эшфер. Время правления Гештальда подходило к концу, а время лишений для Салидина только начиналось.
Огонь войны, которая никогда не закончится в Эшфере, вот-вот был готов разгореться с новой силой. Салидин не знал, впустят ли их вообще во дворец, сообщи он дворцовой страже кто он такой. Однако выбора не было. Либо Гештальд позволит ему войти во дворец, либо убьет их всех. Ведь половина армии, принадлежавшей Королю, точно была в пределах города. Салидин по-прежнему сомневался, стоило ли афишировать их прибытие в город или проникнуть туда тайно. Хисаши и Синджэ сходились во мнении, что тайное проникновение обеспечило бы им больше шансов добраться до дворца невредимыми. Киран и Гослер, которые в чем-то были похожи и жаждали крови, хотели войти в город с главных ворот и при надобности начать с городской стражи и закончить дворцовой. И это они могли. Поэтому Салидину пришлось занять крайне жесткую позицию и все же действовать открыто. Он послал письмо-запрос в канцелярию дворца с просьбой об официальном визите и подписал его своим именем и фамилией. Он решил не упоминать о поединке на звание Короля, решив, что это лучше сказать отцу в глаза.
Однако по-прежнему его преследовали сомнения. Он не видел Гештальда. Отец не знает его, Эа не сказала ему о ребенке, когда убегала. К тому же Салидин не был настоящим ребенком Эа, его душа не принадлежала ребенку Эа. Душа Короля Гильгамеша заняла место души ребенка Эа. Эа знала об этом с самого начала, Богиня не может не почувствовать этого. И, тем не менее, она приняла его и воспитала его как собственного сына. А, значит, Гештальд все же являлся, его отцом. Но в глубине души Салидин сомневался в том, что Гештальд признает его своим сыном, раз он чуть не уничтожил Эа, когда та отказала скормить несколько городов-оазисов некромантам Кирита и их бездонному городу бездны…
