Он шёл по краю стены — достав и активировав оружие. Катушки генератора сверху ствольной коробки в плазменном пистолете ярко вспыхнули, а булава-крозиус искрился смертоносной силой. Когда реклюзиарх двигался, взгляды солдат следовали за ним. Ветер рвал его табард и свитки пергамента, прикреплённые к броне. Он не обращал внимание на ярость стихий.
— Вы видите это?— спокойно спросил он.
Сначала, ответом была тишина. Гвардейцы нерешительно переглядывались, испытывая неудобство от присутствия капеллана и от его поступков.
Все взгляды теперь устремились к нему. Гримальд указал булавой на наступающие орды. Тысячи. Десятки тысяч. А это только самое начало.
-Вы видите это? — прорычал он людям. Ближайшие ряды отшатнулись назад от почти оглушительно громкого механического голоса из шлема-черепа.
— Отвечайте!
Он получил в ответ несколько робких кивков. Да, сэр… — произнесли некоторые из них, безликие ораторы в масках-респираторах.
Гримальд повернулся к пустоши, уже тёмной от беспорядочных рядов врага. Сначала, из его шлема раздался низкий, искажённый воксом смех. В течение нескольких секунд он хохотал — смеялся под пылающим небом, указывая крозиусом на врагов.
— Вас это оскорбляет, как и меня? Это то, что они смогли выставить против нас?
Он повернулся обратно к солдатам, прекратил смеяться, но даже несмотря на смягчение динамиками шлема, передал презрение в своём голосе.
— Это то, что они послали? Этот сброд? Мы защищаем один из самых больших городов на планете. Ярость его орудий обрушивает всех врагов в пламени с небес на землю. Мы стоим едиными в нашем множестве — нашему оружию нет числа, наша чистота несомненна, и сквозь наши сердца вместе с кровью струится храбрость. И они так атакуют нас?
— Братья и сёстры… Легион нищих инопланетных подонков ползёт к нам через равнины. Простите меня, когда наступит момент, и они будут скулить и потеть под нашими стенами. Простите меня, когда я прикажу вам тратить боеприпасы на этих ничтожеств.
Гримальд взял паузу, наконец, опустил оружие и повернулся спиной к захватчикам, словно ему наскучило само их существование. Всё его внимание было сосредоточено на солдатах внизу.
— Я слышал, что многие люди произносят шёпотом моё имя, с тех пор, как я прибыл в Хельсрич. Я спрашиваю вас теперь: Вы знаете меня?
— Да, — ответили несколько голосов, несколько из сотен.
— Вы знаете меня? — проревел он, заглушая стреляющие орудия.
— Да! — ответили уже хором.
— Я Гримальд из Чёрных Храмовников! Брат Стальным легионам этого непокорного мира!
Слабые крики приветствовали его слова. Этого было мало, даже не близко.
— Никогда больше в вашей жизни не будет таких важных событий. Никогда больше вы не будите служить так, как служите сейчас. Никакой долг не будет выше, никакая слава не будет реальней. Мы защитники Хельсрича. В этот день мы вырежем свою легенду в плоти каждого убитого нами ксеноса. Вы будете стоять со мной?
На этот раз приветствия были искренней. Они звенели в воздухе вокруг него.
— Вы будете стоять со мной?
Снова рёв.
— Сыновья и дочери Империума! Наша кровь — это кровь героев и мучеников! Ксеносы смеют осквернять наш город? Они смеют шагать по священной земле нашего мира? Мы сбросим их тела с этих стен на рассвете последнего дня!
Волна шума от их криков разрушилась об броню Храмовника. Гримальд поднял булаву, нацелив её в сражение в небесах.
— Это наш город! Это наш мир! Скажите это! Скажите это! Кричите так, чтобы ублюдки на орбите ощутили нашу ярость! Наш город! Наш мир!
— НАШ ГОРОД! НАШ МИР!
Снова смеясь, Гримальд повернулся к приближающейся орде лицом. — Бегите, инопланетные псы! Придите ко мне! Придите ко всем нам! Придите и умрите в крови и огне!
— КРОВЬ И ОГОНЬ!
Реклюзиарх рассёк воздух крозиусом, словно приказывая солдатам идти в атаку. — За Храмовников! За Стальной легион! За Хельсрич!
— ЗА ХЕЛЬСРИЧ!
— Громче!
— ЗА ХЕЛЬСРИЧ!
— Они не слышат вас, братья!
— ЗА ХЕЛЬСРИЧ!
— Бросайтесь на эти стены, нечеловеческие отбросы! Умрите от наших клинков! Я Гримальд из Чёрных Храмовников, и я сброшу ваши туши с этих священных стен!
— ГРИМАЛЬД! ГРИМАЛЬД! ГРИМАЛЬД!
Гримальд кивнул, всё ещё неподвижно всматриваясь в пустоши, позволяя восторженным крикам смешаться с ветром, зная, что тот донесёт их до наступающего врага. Голос из вокса вернул его к действительности. — Впервые, с тех пор, как мы приземлились, — произнёс Артарион, — ты похож на самого себя.
— Нам предстоит сражаться на войне, — ответил капеллан. — Прошлое закончилось. Сколько еще осталось, Неро?
Апотекарий наклонил голову и наблюдал несколько секунд за ордой.
— Шесть минут до того, как они войдут в зону поражения настенных орудий.
Гримальд отошёл от края стены к стоящим рядом гвардейцам. Они отступили, всё ещё скандируя его имя.
— ”Стервятники”, — обратился он, — я должен поговорить с полковником Натетом, и майорами Орасом и Йоханом. Где ваши офицеры?
Многое может случиться за шесть минут, особенно когда можно использовать все средства города-крепости.
Десятки серых истребителей 5082-го ”Рождённых в небе” налетели на наступающую орду, обстреливая её сверху на бреющем полёте. Автопушки стрекотали, выплёвывая смерть в волны вражеской плоти. Лазпушки лучились болезненным для глаз сиянием, уничтожая десятками немногочисленные тяжёлые танки, приданные первой волне орков.
Гримальд стоял на стене с оружием в руках, наблюдая, как ”Громы” и ”Молнии” Барасата, начинают бойню с неба. Он был ветераном уже более двухсот лет. Он понимал с прозрачной ясностью, когда что-либо было бесполезным.
Каждая смерть важна, полагал он, и стремился заставить себя поверить в это, поскольку огромное море врагов шумело всё ближе.
Приам также остался равнодушным:
— Действия Барасата это, в лучшем случае, плевок в приливную волну.
— Каждая смерть важна, — прорычал Гримальд. — Каждый убитый там — минус один враг, штурмующий стены.
Огромное животное, покрытое чешуёй и топающее, как мамонт, взревело, падая — пронзённое в ноги и брюхо залпом лазпушек. Орки посыпались из паланкина на его спине, исчезая в толпе воинов. Гримальд вознёс молитву, чтобы их затоптали их же сородичи.
