– Ты – вон того! – Хагир сделал знак Стуре бонду, толстоватому, сосредоточенному, и показал на крайнего фьялля, что стоял под самым штевнем «Змея» и провожал глазами уходящую дружину. – И ты тоже.
Он распределил цели, притом дал одну и ту же двум стрелкам, чтобы было вернее. На дозорный десяток нельзя тратить много времени, а новоявленные воины должны начать сразу с победы, хотя бы маленькой – потом им придется гораздо труднее!
Последние ряды фьяллей поднялись по склону и скрылись из глаз. Хагир проводил их взглядом и взмахнул рукой:
– Давай!
Два десятка разнородно оперенных стрел вылетело из леса и жалящим роем осыпало дозорных; восемь человек сразу упало, один устоял на ногах, схватившись за стрелу в плече, и один остался невредимым, изумленно глядя на товарищей: кто-то стонал и катался по песку, кто-то лежал неподвижно, и только оперение стрел дрожало.
– Вперед! – Хагир взмахнул копьем и первым выскочил из леса.
За его спиной зашумели ветки, затопали шаги; Хагир не оборачивался, и ему казалось, что сам лес дружным строем побежал за ним. Затрубил боевой рог. Видя, что к нему бежит целая дружина, последний фьялль вскрикнул и бегом кинулся к откосу; Хагир метнул ему вслед копье, и оно вонзилось в спину. Фьялль упал лицом в каменную россыпь и застыл; Хагир подбежал к нему и высвободил копье. Его люди тем временем устремились к «Гордому», и два десятка секир ударили по его днищу. Кто-то кинулся раздувать угли в оставленном костре, другие несли приготовленный хворост, сыпали на корабль, размазывали смолу из разбитого бочонка. Потянуло душным дымом.
Гьяллар снова затрубил в рог. Над обрывом замелькали люди: задние ряды фьяллей услышали шум на берегу и заподозрили, что с их кораблем творится неладное. И вот уже несколько десятков человек бежит по обрыву вниз. Но квитты у самого подножия обрыва встретили их сплошной стеной выставленных копий; неуверенно держась на ногах на склоне, не в силах остановиться, фьялли с разбега налетали на копья, иные падали, стараясь избежать встречи с острием, и тут же на них обрушивались мечи и секиры.
– Не отступать! Не пускать! – кричал Хагир.
Не отступить удавалось с большим трудом: живые и мертвые враги падали на квиттов сверху, не сразу удавалось освободить оружие из тел, но нельзя было позволить фьяллям выйти на ровное место. Здесь их преимущество в силе и выучке будет неодолимо.
С вершины обрыва огромными скачками, помогая себе взмахами меча, несся Ормкель сын Арне: Хрейдар послал его отстаивать корабль. Лицо его исказила ярость, глаза таращились, зубы скалились; увлекаемый яростью и силой собственной тяжести, он летел так стремительно, что, казалось, никакая сила не сможет его остановить, что он пробежит берег и помчится дальше по морским волнам.
– Эй, Ормкель! – закричал Хагир. – Я здесь! Я, Хагир сын Халькеля! Как тебе жилось в рабах? Хорошо ли кормили?
Ормкель услышал его голос и узнал человека, виновного в его пленении. Не замедляя хода, он скатился с обрыва и вихрем набросился на Хагира. Из разорванной на груди накидки валил пар, сильные удары сыпались один за другим. Хагир отражал их, все время держа в уме: он должен освободиться скорее и помочь своей дружине.
Вокруг них кипела схватка: Ормкель прорвал строй, и часть уцелевших фьяллей выбралась-таки на ровное место под обрывом, но теперь их оставалось меньше, чем квиттов. Копье свистнуло над плечом Хагира, позади кто-то вскрикнул. Мелькнули выпученные глаза Ормкеля, сверкнул молнией меч, который фьялль обеими руками вскинул над головой. Хагир отскочил, и тут с обрыва скатилось тело и попало Ормкелю под ноги. Резко качнувшись, тот взмахнул руками и невольно согнулся, чтобы удержать равновесие, и Хагир ударил его мечом. Он ощутил, что удар вышел неточным и скользнул по голове фьялля вместо того, чтобы в нее врубиться, но Ормкель упал, на песок текла кровь, и Хагир, мысленно сбросив его со счетов, кинулся к новому противнику.
Вскоре Гьяллар затрубил в рог, давая всем наверху знать, что битва на песке выиграна. «Гордый» медленно горел, в его днище зияли дыры, вокруг по берегу были рассеяны щепки. Вытирая лицо, Хагир огляделся: подножие склона усеяно телами, фьялли лежат, как упали, а квиттов Торвид уже распорядился поднимать и перевязывать. Пятеро убитых… Эйк… Бьюр… Стуре бонд и еще двое Торвидовых. И Сиг лежит на песке, голова его сплошь обмотана серым полотном, так что похожа на осиное гнездо. Раз перевязали – может, выживет…
На краю обрыва никого не было видно. Хагир взмахом руки послал туда Лейга, и тот стал быстро карабкаться по камням. Добравшись до гребня, он глянул на равнину и призывно замахал руками.
– Пошли! – Хагир поднял с песка свое копье. – Все наверх! Бегом!
Первым взбираясь по обрыву, он спешил, потому что беспокоился: если фьялли услышат их приближение и встретят на самом верху, то их положение будет еще хуже, чем у Ормкелевых фьяллей. Лейг наверху то глядел в сторону усадьбы, то оглядывался на товарищей и торопил всеми силами: скорее, скорее!
По мере подъема Хагир все лучше слышал железный лязг и крики, которые раньше заглушались шумом ветра и моря. Там, наверху, вовсю кипела битва. Если бы Хрейдар Гордый и захотел помочь Ормкелю, то не смог бы: вся его дружина увязла в схватке с граннами.
На пустыре перед усадьбой бурлило облако человеческих тел, кричало, звенело оружием. На первый взгляд трудно было понять, где гранны, а где фьялли: битва уже смешала оба строя.
В самой гуще Вебранд рубился с Хрейдаром Гордым – два достойных противника, нечего сказать! В другой раз Хагир с удовольствием последил бы за таким поединком, но не сейчас.
– Ревущая Сосна! – крикнул он, бегом пересекая пустырь и взглядом выбирая первую цель для своего копья.
Услышав позади шум и крики, фьялли обернулись, а гранны, воспрянув духом, без промедления устремились на них снова. Квитты подбежали и влились в схватку.
Со стороны обрыва фьялли стояли плотнее. Завидев новых противников, они не удивились, но в первый миг дрогнули: появление квиттов наверху означало гибель дружины Ормкеля, каждый старался прикинуть, сколько новых врагов появилось. Хрейдар крикнул что-то, и задние ряды фьяллей дружно бросились на квиттов. Теперь их строй бился сразу на две стороны. Каждый из фьяллей бился с двумя, но половина квиттов явно уступала противнику силой и выучкой. Фьялли видели, что им противостоят лишь пастухи и бонды, и яростно бились, веря, что сумеют одолеть. Хагир отчаянно дрался, торопясь скорее покончить с очередным противником и спешить на помощь кому-то из своих; у него было чувство, что он один должен успеть ко всем.
