— Укрыться от князя Фарана? — покачала головой та. — Нет такой страны, где он не нашел бы меня — пусть спустя долгий срок. — Горький смех сорвался с ее губ. — Как-никак, у него в запасе вечность.
Аланда, прервав свое занятие, взглянула на отражение Талассы в зеркале. Так молода, так прекрасна и невинна — и столько горя успела познать.
Не для такой участи была рождена Таласса, дочь Сорона Орлиное Гнездо, одного из храмовых Рыцарей Жертвенника. Тринадцати лет она была помолвлена с сыном барона Иллгилла, Джайалом — в тот самый год, когда Траллу объявили войну и армия князя Фарана Гатона разбила войско Иллгилла на равнине. После поражения жребий Талассы, как и жребий Аланды, круто и жестоко переменился.
Ибо этот остров света в море тьмы был не простым домом, но храмом, посвященным Сутис, богине плоти. Его владелица и верховная жрица, Маллиана, ревностно блюла правила своей веры, которая, в отличие от других, не заботилась о спасении души и прочих высоких материях: Сутис довольствовалась сиюминутными плотскими утехами. Молодые женщины, жившие здесь, были жрицами богини и несли службу, приносящую храму достаток, а им самим — безбедную жизнь в городе, где большинство жителей одевалось в лохмотья и ело что придется; в этом царстве тьмы они жили словно принцессы в волшебном замке. Да, волшебном — если бы только можно было позабыть о своих ночных занятиях в дневные часы, когда женщины праздно ждали вечера. Лишь вечером открывались ворота храма и мужчины, подогретые опасностями ночи, приходили искать удовольствий. Угроза смерти и близкий конец света служили отличным возбуждающим. Количество гостей даже возросло с тех пор, как живые мертвецы вновь появились ночью на улицах. Коротая темные часы в роскоши верхних комнат, мужчины хотя бы ненадолго забывали об ужасе, царящем снаружи. Ночью храм был подобен блестящей тюрьме, откуда никому не дано выйти до рассвета, когда минует опасность. Ходило много рассказов о том, что привело здешних обитательниц к их нынешнему занятию. Но никто из них не пал так низко, как Аланда, Таласса и музыкант Фуртал. Все трое находились при дворе Иллгилла. Все трое были захвачены в плен и проданы и рабство. Общая судьба побуждала их держаться вместе и все эти семь лет по мере сил содействовать тайной борьбе против Фарана.
Из них троих тринадцатилетняя Таласса поначалу лучше всех приспособилась к новому образу жизни — ее внутренняя сущность осталась нетронутой, несмотря на требования храма. Какое-то время она поддерживала бодрость в двух старших своих друзьях. Но потом случилось несчастье — несчастье, разрушившее ее ложное чувство безопасности и ежемесячно грозившее ей смертью.
Красота Талассы была не только телесной — всем своим существом она словно излучала жемчужный свет. Вот из-за этой-то красоты, которую никакой изъян не мог бы убавить, все другие женщины отчаянно завидовали Талассе с того самого дня, как ее привели сюда в цепях солдаты Фарана. И никто не питал к ней большей неприязни, чем верховная жрица Маллиана, купившая ее словно для того лишь, чтобы погубить. Талассе Маллиана уготовила особую судьбу — судьбу, грозившую девушке каждый месяц в течение четырех последних лет.
Это случилось посередине ночи года через три после водворения Талассы в храм Сутис. Тяжелая поступь на галерее разбудила старую даму, спавшую на своей лежанке у двери в комнату Талассы. Она стала искать огниво и трут, чтобы зажечь свечу, но нужда в этом отпала: дверь распахнулась, и комнату залил свет пылающих факелов. Верховная жрица стояла на пороге, тоже с факелом, держа его над головой. Пляшущий свет не смягчил ее резких черт. Когда-то она, без сомнения, была красива, но теперь ее лицо скрывалось под слоем белил и румян, а густой грим вокруг глаз лишь подчеркивал злобу во взгляде. Теперь этот взгляд был устремлен на Талассу и Аланду, не смевших вымолвить ни слова.
На галерее за ней стояли двое мужчин с факелами, в кожаных поножах, наручах и кирасах стражников храма Исса; медные маски в форме черепов скрывали их лица. Маллиана дала им знак войти. Таласса вскрикнула от страха, сев на постели и кутаясь в одеяло.
Жестокая улыбка появилась на лице верховной жрицы при виде испуга девушки. Маллиана взяла с дивана платье и швырнула его Талассе.
— Одевайся скорее, эти люди спешат, — распорядилась она.
Аланда, вскочив с постели, встала перед Маллианой.
— Куда ты уводишь ее? — грозно спросила она, ухватив верховную жрицу за рукав. Та вырвалась, ударив Аланду по руке.
— Опять ты вмешиваешься, голубоглазая ведьма! — прошипела Маллиана, и в ее собственных зеленых глазах вспыхнула ярость. — Если коснешься меня еще раз, отправишься на улицу просить милостыню.
Аманда отпрянула — угроза была не праздной: больше дюжины женщин выбросили вот так на улицу за эти три года. А на улице долго не проживешь.
— Ну, Таласса, — повернулась Маллиана к девушке, с лица которой исчезли все краски, — ты оденешься сама или мне попросить этих господ одеть тебя? — Мужчины ступили вперед, скрипнув кожаными латами, блестя медными черепами в свете факелов.
Таласса без слов кивнула головой.
— Вот и хорошо, — промурлыкала Маллиана. — Мы подождем за дверью.
И дверь снова закрылась.
Аланда бросилась к Талассе, которая так и сидела на постели с бурно вздымающейся грудью. Но Таласса отстранила ее и резко поднялась. Гневным движением она сорвала с себя ночную сорочку и, нагая, схватила снятое недавно платье.
— Что они хотят с тобой сделать? — спросила Аланда, протягивая руки, чтобы помочь ей.
Но Таласса снова оттолкнула ее и накинула платье себе на голову.
— Меня требует Фаран — вот и вся причина, — сказала она, возясь с застежками кружевного лифа.
— Нельзя тебе идти!
Таласса, сжав губы, туго затянула шнурки. Остановившимся взглядом она обвела комнату, ища нижнюю юбку. Аланда подала ее. Таласса приняла помощь, и гнев ее утих.
— Я должна идти... меня ждет верная смерть, если я не пойду.
С тем же успехом она могла сказать: «Меня ждет верная смерть, если я пойду», но это было ясно и без слов. Впервые с тех пор, как вошли стражники, она взглянула прямо на Аланду.
— Вот, — сказала она, снимая с белой как мрамор шеи подвеску и кладя ее в безвольную руку Аланды. — Возьми. Это подарил мне отец. Смотри на нее и вспоминай меня, если я не вернусь. — Аланда открыла было рот, чтобы возразить, но девушка приложила пальцы к ее губам. Ее решимость и так была достаточно шаткой, чтобы колебать ее лишними словами. Она знала, что, если она задержится еще хоть на миг, люди Фарана войдут и потащат ее силой. Она открыла дверь. Аланда мельком увидела стражников в масках-черепах — потом дверь захлопнулась, и девушка ушла.
