— Сэр, — в комм-бусине Рафена возник голос брата Пулуо. Руна индикатор, горящая внутри горжета, показывала, что передача от его заместителя шла по закрытому каналу. Сержант знал, что у Пулуо есть вопрос.
— Говори, — приказал он. Остальные воины маршировали рядом с ним. Голубой шлем Опустошителя, отмечающий его как специалиста по тяжелому вооружению, был почти не виден в тенях.
— В словах Аджира есть смысл. Мы можем найти путь через это гнездо личинок без помощи ксеноса.
— Это моя прерогатива решать, — ответил Рафен, говоря через ларингофон, так что бы слова передавались по воксу, но все остальные ничего не слышали, — это вопрос целесообразности, брат. Чужак послужит нам.
Его лицо нахмурилось.
— Слишком много времени было потрачено на бесполезное преследование. И если мы должны мириться с тем, что это существо проживет чуть дольше и поможет нам завершить это задание, да будет так.
— Как пожелаете, — пришел ответ, но Рафен мог сказать, что Пулуо был недоволен.
Честно говоря, Рафен тоже. Но уже прошло несколько месяцев с тех пор, как он со своим отделением покинул родной мир Ордена Ваал на борту боевого корабля "Тихо" и за эти дни и недели они мало преуспели. Их миссия, данная Рафену лично магистром Ордена Данте, оказалась настолько тяжелой, насколько и ожидали Кровавые Ангелы. Кроме того, их добыча была даже еще более неуловимой, чем приписывала ей репутация. Они преследовали тень среди глубин межзвездного пространства и до сего дня, постоянно находились в шаге позади.
Он бросил взгляд назад на боевое построение воинов. За Пулуо, который монотонно вышагивал со своим тяжелым болтером в руках, прямо по центру коридора смело шел Аджир. Он бросал взгляд в каждый отходящий туннель или открытую дверь, в надежде столкнуться с врагом. Кейн, самый молодой воин отделения Рафена, следовал за ним осторожной, осмотрительной поступью. Молчаливый и наблюдательный Туркио шел в арьергарде. Во мраке, вытянутая рука Туркио казалась устойчивой как скала, — тусклую сталь и тяжелый карбон его аугметической конечности прятала броня, — железной хваткой она сжимала болтер. Каждый воин, на свой собственный манер, концентрировался на поставленной задаче, но Рафен знал их слишком хорошо, чтобы ощутить в них напряжение. Он сам отражал это настроение. Некоторые меньшие люди могли назвать это тревогой, но с каждой пройденной улицей, что приближала охотников к добыче, беспокойство медленно росло.
Он здесь? Этот вопрос Рафен десятки раз задавал сам себе, куда бы ни приводила миссия "Тихо". На поверхности Сейрин Минорис, среди руин купола бойни Темных Эльдар, в глубинах улья Надакар и в кружащемся безумии варп-пространства. Десятки зацепок. Частичные наблюдения и полуправда, вытянутая из сети шпионов, видения гадателей и доклады разведки Империума. Каждая из них оказалась тупиком и потраченным временем. И каждый раз он задавал себе этот вопрос. Каждый раз поиск заканчивался ничем, и цель уходила.
Или объект охоты был столь внушающим страх и умным, как говорили его враги? На Надкаре Рафен был уверен, что видел его, мельком заметив огромную фигуру, пробивающуюся через толпу кающихся. Импровизированная лаборатория, которую они нашли, была украшена все еще влажными останками инквизитора Еретикус и его свиты. Бокал вина был все еще теплым от прикосновения. Его запах витал в комнате. Они были так близко, но недостаточно.
И с каждым разочарованием, Рафен ощущал, как клинок неудачи глубже врезается в его сердце. Несмотря на дарованное магистром прощение, он с самого начала был виновен в том, что добыча ускользнула с Ваала. Даже если никто не винил его в этом, Рафен сам на себя взвалил огромную ответственность за произошедшее. На мгновение его разум затуманила вспышка воспоминания о вратах из пси-дыма и эктоплазмы, которые висели в воздухе перед ним. Ворота, очертаниями напоминающие завывающий череп.
Рафен сильнее сжал рукоять болтера и попытался отогнать эти мысли. Не было смысла постоянно пытать себя обвинениями. Вместо этого, он должен был использовать гнев внутри себя как топливо, чтобы набраться сил и обострить свои чувства.
Им приходилось отсеивать и пробираться через частички информации, собранной из столь ненадежных и разбросанных источников, что их правдивость была едва выше баек завсегдатаев питейных заведений. И когда все же клубок привел их через вакуум к обшивке дрейфующей колонии тау, что-то в душе у Рафен начало резонировать, словно струны электроарфы. Ренегат был близко. Он ощущал это всем своим естеством.
Где-то в лабиринте ксеносов, где-то глубоко во тьме, архи-предатель, самозваный Прародитель Хаоса Неделимого, бывший лейтенант Детей Императора, испорченный апотекарий, убийца и мучитель людей, работал над своим злодеянием.
Рафен взглянул на висевшую на наручи силовой брони клятву, которой он придерживался. Полоска освященного пергамента несла на себе пятнышко темного цвета, каплю крови из вены самого Корбуло, магистра Алого Грааля и повелителя сангвинарных жрецов Ордена. На пергаменте была написана клятва Рафена, облаченная в слова и благословенная взглядом Бога-Императора Человечества.
Обещание найти и убить человека, известного как Фабий Байл.
ГОЛОС сказал Ла'Нону, куда привести гуе'ла. По прошествии часов — или дней? — блужданий по спиральным коридорам, тау привел бронированных людей в один из самых больших внутренних залов астероида. Эллиптическая пещера сужалась к одной точке, большую часть пространства занимал граненый шар, построенный из мягкого полиметалла, столь часто используемого тау для строительства. Для поддержки сферы цвета кости на своем месте, из пола, стен и потолка тянулись толстые опоры. Закрепленные фокусные гравитационные генераторы позволяли ходить по поверхности шара, словно вы стоите на поверхности крошечной луны. Ла'Нон знал, что внутри нее нагромождение стоящих друг на друге вертикальных этажей. Некогда это был лазарет колонии, сейчас же это было местом ужасов.
Гуе'ла, который пришел после шторма, выкинул оттуда всех. Приносящий-боль сделал его своим домом. Все эти благоразумные речи и банальности, все личины, которые он носил, и откровенные просьбы позволить помочь потерянным колонистам, все его слова о желании служить Высшему Благу. Все это — ложь.
Ла'Нон слышал убеждающий его голос и начал дрожать. Он ощущал силу разума человека в синей броне за спиной, который заставлял его ноги передвигаться, словно запинающиеся поршни. Зажатый давлением с двух сторон, тау ощутил, что его череп готов взорваться. Он захныкал, вспомнив всех тварей, которые вываливались из лазарета.
