— Я, владыка, — с поднятой головой сказал он.
Мардук вскинул болт-пистолет и выстрелил ему в лицо. Коленопреклоненных культистов забрызгали кровь, мозги и куски его черепа.
— Устремляйте глаза в землю, когда перед вами те, кто лучше вас стократ, шавки. Или мне попросить Буриаса-Драк'Шала вырвать их? — прорычал Мардук и повторил. — Теперь, кто будет говорить от вашего имени?
С опущенным взором бритоголовая женщина выступила вперед и произнесла дрожащим голосом.
— Я… я, повелитель.
— Как звучит четвертая заповедь книги Лоргара, шавка? — Злобно спросил Мардук, держа палец у курка болт-пистолета.
Мгновение женщина молчала, и Мардук поднес к её голове пистолет.
— Отдайте себя Великим Богам душой и телом, — быстро проговорила она. — Отбросьте все, что не прославляет их Величие. Первым должно быть отброшено Имя. Твоя Личность ничто для Богов, а твоё Имя должно быть ничем для Тебя. Только достигнув Просвещения вы сможете вернуть себе Имя и Личность. Так сказал великий Лоргар, и так должно быть!
Мардук по прежнему держал пистолет у её головы. — Как тебя зовут?
— Мой повелитель, у меня нет имени, — немедленно ответила женщина.
— Если у тебя нет имени, то, как мне тебя называть?
На секунду она запнулась, прикусив губу, осознавая то, что болт-пистолет находится в сантиметре у её лба.
— Собака, — наконец прошептала она.
— Громче, — сказал Мардук.
— Собака, — повторила женщина. — Для вас, повелитель, моё имя собака.
— Очень хорошо, — опуская пистолет, произнес Мардук. — Для меня и моих благородных родичей все вы собаки. Но возможно однажды, верой в молитвах и действиях вы заслужите моё уважение. Встаньте, собаки. Возьмите себя в руки, и достойно проявите себя. Идите рядом с лучшими, чем вы. Радостно принимайте патроны наших врагов, чтобы ни одна царапина не появилась на святой броне воинов Лоргара. Вперед, собаки.
Ярулек осторожно ступал сквозь бойню, покрытые письменами зрачки его глаз выделяли все детали учиненной его воинами резни. По всему дворцу были разбросаны окровавленные и искалеченные тела. Эта "крепость" была громадной, и каждое живое существо в ней было убито или находилось в кандалах в нижнем атриуме. Он послал в город культистов, чтобы распространить панику и отчаяние среди населения, и выследить последних выживших защитников. Было не важно, преуспеют они или нет: Кол Бадар и основные силы Воинства быстро приближались к городу, и они полностью уничтожат любое сопротивление.
Темного Апостола обрадовал результат атаки. Дворец взяли с малыми потерями, а счет убийств был внушителен: отличное жертвоприношение богам.
С достоинством идя через неф храма еретиков, он ощутил ненависть, увидев высокую гранитную статую аквиллы занимавшую боковую стену. Обе головы двуглавого орла были отрублены пылкими воинами, а кончики его крыльев превратились в пыль.
Десятки членов духовенства были распяты на оскверненной аквилле, толстые металлические шипы пробили их плоть, раздробили кости и погрузились в камень.
Навстречу ему выступил Первый Послушник Мардук. Он свел вместе пальцы обоих рук в стилизованный знак Хаоса Неделимого и склонил голову. Подняв её, он широко улыбнулся, обнажив острые зубы: ряд меньших, острых как бритва резцов впереди и ряд разрывающих клыков за ними.
— Мы сохранили большинство их них живыми, Темный Апостол, — сказал он. — Я решил, что это порадует вас.
Ярулек тоже улыбнулся. Горькая ненависть Несущих Слово к Империуму была ничем по сравнению с совершенной ненавистью, припасенной ими для членов Эклезиархии. Он подошел ближе к обезображенной статуе аквиллы, глядя на стонущих в агонии жрецов. По ней стекали ручьи крови, заливая вырезанные черты орла, и Ярулек погрузил палец в алую жидкость. Поднеся палец к исписанным губам, он облизнул его кончиком покрытого письменами языка
— Меня это радует, Первый Послушник, — довольно выдохнул Ярулек. Он сделал шаг назад, прижав руку к губам, словно оценив и придя в восторг от замечательного произведения искусства. — О да, это очень меня порадовало.
— Тогда вот, эти двое, — сказал Мардук. Двух людей вытащили за плечи и бросили на колени. Они низко опустили глаза, не смея поднять взор на стоящих вокруг Несущих Слово. Один носил красную мантию, его бионическое око слабо жужжало, вращая линзами. Второй, более крупный, был одет в робу бледно-кремового цвета. Оба обнажили левое плечо, показывая вытатуированное на их плоти хитрое демоническое лицо Латрос Сакрума.
— Этот отключил противовоздушные турели, — начал Ярулек, не отрывая глаз от приколотых к статуе жрецов. Мардук посмотрел на человека. Его левый глаз заменял механический имплантнант.
— А другой, — продолжал Темный Апостол, — позволил Культу Слова получить доступ во дворец. Думаю, он был телохранителем губернатора это жалкой планеты. Так? — спросил он, повернувшись к мужчине.
Он кивнул, мудро решив не говорить без причины.
— Я видел ваши лица в моих видениях, — промолвил Ярулек. — И в моих видениях того, что ещё не произошло, было твоё лицо, предательский адепт Бога-Машины. Мне жаль, телохранитель, — спокойно произнес он, — но твоего там не было. Похоже, твоя роль в этом предприятии исполнена.
Мужчина напрягся, но не поднял головы.
— Но пока ты не станешь жертвой нашим богам. Нет, ты ещё не достоин этой чести, — шелковым голосом сказал Ярулек. — Уведите его в атриум к остальным рабам. Он проведет последние недели своей жизни, служа богам и помогая возводить Гехемахнет.
Мужчину уволокли.
— Ты, администратор, останешься рядом со мной. Но сначала, ты должен убрать носимую тобой на груди мерзость, — сказал Ярулек, показав на двадцатизубчатую шестеренку. Человек немедленно снял металлическую цепочку с шеи и начал вертеть в руках, не зная, что с ней делать дальше.
— Первый Послушник, забери эту трижды проклятую вещь и проследи, чтобы над ней провели все Ритуалы Осквернения. Лицо взявшего металлическую эмблему Мардука скривилось от отвращения.
— Тот, кому поклоняются твои недавние братья, не бог, и ты это знаешь. — промолвил менторским тоном Ярулек.
— Мой… мой повелитель? — Спросил администратор. Уже собиравшийся уходить Мардук оскалился оттого, что смертный посмел говорить в присутствии Темного Апостола. Ярулек поднял руку, останавливая Мардука, который собирался ударить съежившегося человека.
— Ты знаешь, что твои бывшие братья придут сюда, — сказал Ярулек, скорее себе, вспоминая видение, частично совпадавшее с его окружением. — Да, они придут скоро. Они боятся, что мы преуспеем в том, в чем не смогли они.
