Брат Емек провел латной перчаткой по толстому плексигласу криорезервуара, разрушив изящные узоры инея.
— Внешних признаков жизни не видно, — пробормотал он через несколько секунд. — Этот тоже мертв.
Испарения жидкого азота опускались к бронированным ногам Емека, завиваясь вокруг наголенников, и стекали через край площадки, призрачным покрывалом повисая в нескольких сантиметрах от пола.
У стены зала, что была ближе к корме корабля, Гаркейн пытался открыть двери. Тихое шипение плазменного резака приятно аккомпанировало машинному гудению стазисных баков. Половина Злобных Десантников — боевое звено Лоркара — собралась вокруг технодесантника, внимательно наблюдая за его работой, словно то, что находилось за этими дверями, представляло для них чрезвычайный интерес. Брат-сержант Лоркар теперь почти постоянно был занят переговорами по внутренней связи шлема. Тот, от кого он получал свои приказы, периодически отдавал какие-то указания и требовал докладов о продвижении дел. Остальные космодесантники Лоркара молча стерегли вход и, если только чутье Дак'ира не обманывало, следили за ним и его боевыми братьями.
Саламандр в первую очередь интересовали возможные выжившие. Безразличие Злобных Десантников к этому вопросу не прошло незамеченным, однако было оставлено без обсуждений. Какова бы ни была цель этих Астартес, Саламандры ничего о ней не знали, и здесь было не место для того, чтобы один орден предъявлял необоснованные претензии другому, не владея всей информацией. Тем не менее Пириил был твердо уверен, что попыткам Саламандр спасти выживших цель Злобных Десантников не помешает.
Две группы по пять Саламандр, отобранных сержантами из обоих отделений, получили задание исследовать сорок криогенных камер. Одну группу возглавил Емек, вторую — Иагон. Камеры были установлены в два ряда по двадцать штук на приподнятых над полом площадках напротив взрывостойких дверей с обеих сторон. Внутри камер находились человеческие адепты. У некоторых были ампутированы конечности — из заживших обрубков выходили изолированные кабели и провода. У других были пустые глазницы, обрамленные розовыми рубцовыми тканями и крохотными дырочками, куда входили установочные штифты, которые затем вынули. Механические детали для экипажа — бионические глаза, руки, пучки механодендритов и даже гусеницы для тех, у кого были ампутированы обе ноги, — хранились в прозрачных ящиках из бронестекла, несущих печать зубчатого колеса механикусов и закрепленных у своих криорезервуаров. На данный момент восемнадцать из сорока адептов были мертвы.
У одного пошел не так процесс заморозки, высушив тело, — кристаллики льда покрывали мертвую кожу, точно какая-то заразная болезнь. Другой просто утонул в растворе, который не смог катализироваться, когда включили криорезервуар, — в вылезших из орбит глазах адепта навсегда замерло выражение паники, безнадежно колотивший изнутри кулак навечно примерз к стеклу. Другие погибли от сердечного приступа, возможно случившегося во время криогенного процесса, при отделении механизированных конечностей и аугментики или от гипотермии и других, не поддающихся распознаванию причин. Одно было ясно: действия, предпринятые для сохранения экипажа, который частично был еще жив, велись в спешке.
— Брат-сержант Дак'ир, — раздался в шлеме голос Емека.
— Говори, брат, — отозвался Дак'ир. Он стоял на нижней палубе рядом с братом Апионом, который пытался связаться с «Гневом Вулкана» при помощи устройства межкорабельной связи, установленного в зале. Но пока успехов он не добился — ударный крейсер явно находился вне пределов досягаемости.
— Вам стоит на это взглянуть, сэр, — произнес Емек.
Дак'ир приказал Апиону продолжать попытки. Украдкой кинув взгляд на Тсу'гана, он увидел, что тот внимательно наблюдает за Лоркаром и его воинами у взрывостойкой двери. Беглый осмотр остальных показал, что Пириил поглощен тем же, хотя Дак'ир подозревал, что взгляд библиария проникает гораздо глубже, чем Тсу'ганов. Те боевые братья, кто не был занят осмотром криорезервуаров, стояли на страже. Саламандры перемешались со Злобными Десантниками, и напряжение между ними было почти осязаемым. Ба'кен, например, расположился рядом с космодесантником, почти равным ему размерами. Злобный Десантник носил череполикий боевой шлем, клювастое рыло которого было срезано и запаяно наглухо, чтобы походить на свой аналог в виде черепа. В отличие от черепа на шлеме капеллана, который искусно создавали похожим на настоящую кость, изображение на боевом шлеме Злобного Десантника было просто нарисовано. Он вдобавок был вооружен плазмаганом и держал его с уверенностью прирожденного воина. Два массивных космодесантника были очень похожи, однако упорно делали вид, что не замечают друг друга. Дак'ир, поднимающийся в этот момент по лестнице к криорезервуарам, понадеялся, что и дальше не будут.
Емек стоял у третьего из четырех резервуаров, которые должен был осмотреть, когда увидел, что подошел сержант. Дело продвигалось явно медленно.
Большая часть аппаратуры криорезервуаров была повреждена, поэтому определить, как давно длится стазисный сон, не представлялось возможным. Кроме того, это затрудняло определение признаков жизни, но Саламандры, занятые осмотром, проводили его основательно и методично. Большинство биомониторов, расположенных под резервуарами, либо тоже не работали, либо настолько обледенели, что трудно было что-то там различить. Краем глаза Дак'ир заметил, что Иагон в некоторых случаях пользуется ауспиком, пытаясь обнаружить признаки жизни. Боевой брат глянул на него в ответ через узкий провал между площадками, и Дак'ир почувствовал, как невольно подобрался.
— Сэр, — произнес Емек с легким кивком.
— Показывай, брат.
Емек отступил назад, пропуская Дак'ира, чтобы тому было виднее.
— Взгляните сами, сержант. — Емек обтер ледяные кристаллики инея, который мешал смотреть сквозь плексиглас. Дак'ир вгляделся сквозь неровный разрыв в изморози и увидел внутри останки адепта. Сначала трудно было что-либо различить — в азотно-гелиевом растворе плавала кровь, много крови. Но в баке плавало еще кое-что, накрепко скованное застывшей жидкостью.
— Плоть, — сказал Емек из-за спины Дак'ира. — И осколки костей, если не ошибаюсь.
— Милость Вулкана! — выдохнул Дак'ир. Его голос звучал глухо из-за шлема.
— Самоповреждение, сэр. — Объяснений тут, похоже, не требовалось. Глубокие рваные раны шли вниз по груди адепта, по плечам, по ногам, в четыре дорожки, словно он их проделал ногтями. Руки адепта служили явным тому доказательством, все покрытые кровью. Три ногтя были сорваны, явив нежно-розовую пленку под ними. Остальные были забиты клочьями содранной кожи.
