— Моя принцепс, — раздался приглушённый голос.
Зарха активировала фоторецепторы. Чужие воспоминания исчезли, вернулось зрение. Странно, насколько же они были ярче воспоминаний последних дней.
— Привет, Валиан.
— Привет, Валиан.
— Моя принцепс, адепты-душ сообщают о недовольстве в сердце ”Вестника Бури”. Мы получаем аномальные данные о раздражении в ядре реактора.
— Мы рассержены, модератус. Мы жаждем обрушить гром на наших врагов.
— Мы рассержены, модератус. Мы жаждем обрушить гром на наших врагов.
— Это понятно, моя принцепс. Но вы сами… функционируете в полную силу? Вы уверены?
— Ты спрашиваешь, есть ли риск, что меня поглотит сердце ”Вестника Бури”?
— Ты спрашиваешь, есть ли риск, что меня поглотит серд беккррсссххххх?
— Адепт, — обратился Валиан Карсомир к техножрецу в робе. — Удели внимание вокализатору принцепс.
Он снова повернулся к командующей. — Я верю вам, моя принцепс. Простите, что потревожил вас.
— Не за что просить прощения.
— Не за что пр кккррррршшшшшшшк.
”Со временем это может начать раздражать”, подумала Зарха, но не стала передавать эти мысли на вокализатор. — Ваше беспокойство тронуло меня, Валиан.
– Ваше беспокойство тронуло меня, Валиан.
— Но у меня всё нормально.
— Нкршш всё нормально.
Техноадепт встал рядом с амниотическим резервуаром принцепс. Механические руки выскользнули из-под его одежды и принялись за работу.
Примус-модератус Валиан Карсомир промедлил, прежде чем сотворил знак шестерни и вернулся на свой пост.
— Скоро мы пойдём в бой, Валиан. Гримальд обещал его нам.
— Скоро мы пойдём в бой, Валиан. Гримальд обещал его нам.
Валиан ответил не сразу. Если орки хотели сначала собраться с силами — то в его глазах, обстрел врага из-под защиты городских стен мало походил на битву.
— Все мы готовы, моя принцепс.
Томаз не мог уснуть.
Он сидел на кровати и глотал очередную порцию жгучего дешёвого разбавленного амасека, сваренного Хедоном на одном из складов в доках. В составе, судя по вкусу, содержалось машинное масло. Что ничуть не удивило бы Томаза.
Он сделал очередной большой глоток, вызвавший зуд в горле. Докер понял, что появился неплохой шанс покончить с амасеком за один присест. Он не привык пить на пустой желудок, но сомневался, что смог бы ещё раз поесть всухомятку. Томаз посмотрел на несколько так и нераскрытых плотно упакованных зерновых плиток на столе.
Может быть позже.
Он не был ни на северной стене, ни на восточной. На юге в доках сегодняшний день мало отличался от предыдущих. Скрежет соединений его крана заглушал все отдалённые звуки боя, и он потратил двенадцатичасовой рабочий день на разгрузку танкеров и организацию размещения грузов между складами — как поступал каждую смену.
Задолженность в разгрузке уже вставших в доки танкеров и тех, что ещё стояли на рейде — вот это было проблемой. У Томаза забрали половину бригады — призвали в резерв ополчения и разослали по всему городу в помощь гвардии — за километры от того места, где они были действительно нужны. Его избрали представителем Профсоюза докеров, и он знал, что и все остальные бригадиры стали испытывать нехватку человеческих ресурсов. Результаты работы, и без того трудной, стали совсем смехотворными, вот только никто из них даже не улыбался.
Стали говорить об уменьшении поставок сырья с платформ Вальдеза — после падения орбитальной обороны появилась опасность бомбардировки орками морских путей.
Но в конце концов потребность в топливе перевешивала риск гибели экипажей танкеров. Хельсричу нужно горючее. Поставки продолжатся. Даже в осаждённом городе доки останутся открытыми.
И они, так или иначе, оказались более загруженными, чем раньше, и это при том, что численность бригад сократилась наполовину. Команды гвардейцев Стального легиона и обслуживающих сервиторов заняли позиции на множестве противовоздушных турелей вдоль причала и на крышах складов. Сотни и сотни пакгаузов теперь служили ангарами для танков, были переделаны в ремонтные мастерские и гаражи для военных машин. Колонны боевых танков ”Леман Русс” медленно громыхали через доки, создавая пробки на дорогах.
Укомплектованные лишь наполовину и ослабленные постоянным вмешательством извне, доки Хельсрича практически остановились.
А танкеры всё прибывали.
Томаз проверил хронометр на запястье. Всего два часа до рассвета.
Он смирился с тем, что уже не будет спать до начала своей смены, и сделал очередной глоток отвратительного амасека из бутылки.
Хедона действительно стоило бы пристрелить за это крысиное пойло.
Она стояла под дождем, и шинель Стального легиона тяжело давила на плечи.
Ливень немного очистил улицы. Кирию окружал сильный запах серы от мокрых зданий — по всему городу кислотный дождь смешался с грязной шпаклёвкой, покрывающей каменные стены и рокрит.
”Не самый лучший момент, чтобы забыть респиратор, Кирия”…
Майор Райкен сопровождал квинтус-адъютанта на северную стену. Появились первые проблески на небе — на востоке вставало тусклое солнце. Кирия не хотела смотреть за стену, но не смогла себя остановить. В слабом освещении предстала вражеская армада — океан тьмы разлился от края до края.
— Трон Бога-Императора, — прошептала она.
— Могло быть и хуже, — заметил Райкен, ведя Кирию дальше после того, как взгляд адьютанта застыл на увиденном.
— Должно быть их там миллионы.
— Без сомнений.
— Сотни племён… Ты видишь все эти знамёна…
— Я стараюсь не смотреть. Взгляни сюда, мэм.
Кирия неохотно повернулась. Перед ней, в пятидесяти метрах дальше на стене, под дождём стояла группа гигантских чёрных изваяний, потоки воды полировали их броню.
Один из гигантов двинулся в её сторону, сапоги глухо стучали об стену. Жёсткий ветер хлестал мокрые свитки на броне, а табард с чёрным крестом на груди промок насквозь.
Лицо рыцаря представляло собой усмехающийся серебреный череп, красные жестокие глаза пристально смотрели на квинтус-адъютанта.
— Приветствую, Кирия Тиро, — произнёс он глубоким изменённым воксом голосом. Астартес сотворил символ аквилы, при этом его тёмные перчатки ударились о нагрудную пластину. — И майор Райкен из 101-го. Добро пожаловать на северную стену.
