А потом они с Анной гуляли по ночному кипарисовому парку и ходили в кино на самый-самый последний ночной сеанс.
Лишь под утро Матвей посадил авиетку перед увитыми плющом воротами загородного дома ее родителей.
Точеное личико Анны с разлетающимися птицами бровей и бриллиантами бездонных глаз было усталым, но довольным.
— Я вот чего понять не могу… — сказала Анна, задумчиво опуская глаза.
— А именно?
— Не могу понять, это у нас с вами дружба? Или…
— Или любовь? — закончил за нее Матвей, сам не ожидавший от себя такой смелости.
Анна кротко кивнула.
— Время покажет, — улыбнулся Матвей и сделал легкомысленное лицо. — Вот завтра погоняем на цеппелинах… Потом съездим в Малиновку… А потом…
— Сколько всего… — улыбнулась Анна, и на щеках у нее образовались прелестные ямочки.
— А пока… Пока идите спать. Не то ваши родители проклянут меня на веки вечные!
— Мои родители? Вас? Никогда! Мой отец, конечно, еще не успел отдать распоряжение о чеканке монеты с вашим профилем на аверсе и капитаном Чубовым на реверсе, но наградить вас каким-нибудь орденом он, по-моему, не против!
В ту ночь они не целовались. Матвей не торопил события. Потому что знал: впереди у них — вечность.
Август 2468 г. Четвертый Рим Планета Марс— Аня, а давайте… поженимся? — сказал Матвей.
Они встречались всего две недели. Но Матвею было ясно: размышлять больше незачем. Пора принимать решение.
— Что? — переспросила Анна, растерянно и в то же время нежно глядя на Матвея своими бездонными глазами.
— Давайте. Поженимся. Вы и я. Вдвоем.
— Давайте… Но…
— Что «но»?
— Но мы с вами… почти… незнакомы!
— Да… Но мы ведь познакомимся!
— Мы познакомимся… — эхом повторила Анна. — Что ж… Попробуем! Но сначала, может, перейдем на ты?
— Давайте перейдем… То есть я хотел сказать: давай! — Матвей улыбнулся.
В общем, Анна дала свое согласие сразу — без жеманства и каких-либо условий. То есть условие все-таки было. Но настолько нетрудное, что Матвей был даже рад его исполнить.
— Надо бы получить благословение родителей, — тихо сказала Анна, нежно обнимая Матвея за шею.
— Я — всецело «за». Готов отправляться за ним хоть сейчас…
— Сейчас — рано. Папы все равно дома нет. Он на Фобосе, с рабочим визитом. Нагоняет на местных лодырей страху.
— Ладно. Пусть. Пусть сейчас рано. А когда не рано? Когда в самый раз?
— В самый раз будет в воскресенье. И папа вернется, и у мамы выходной.
— А кем работает твоя мама?
— Она работает папиной женой.
— А именно?
— У нас на Марсе «жена губернатора» — официальная должность. С официальной зарплатой.
— А «дочь губернатора» тоже должность?
— В проекте бюджета следующего года предусмотрено и такое. А пока что мне приходится работать инструкторомспелеологом в Планетографическом Обществе.
Неделя пролетела быстро. И вот уже Матвей с большим букетом левитирующих лунных орхидей — иссиня-черных и перламутрово-розовых — стоял на пороге загородного домика Петровских.
Анна по случаю значительного события сменила разбитной девчоночий стиль на фасон «пай-доченька». В ушах у нее блестели два желтых бриллианта, которые необычайно шли к ее загорелой шелковой коже.
И вот уже все четверо — Петровские и Анна с Матвеем (в их движениях появилось что-то от повадок нашкодивших школьников) — сидели в гостиной. Ее стены были расписаны буколическими фресками, а потолочная голограмма имитировала ясное звездное небо таким, каким его видят люди Земли, живущие, к примеру, в городе-герое Севастополе. То есть с Луной и типичными для Северного полушария, лезущими в глаза Сириусом и Вегой.
— Не хочу ни на что такое намекать, милые мои, — грудным голосом опытной светской дамы пропела или, скорее, проворковала мама Анны, Наталья Артуровна, — однако напомню, что мы с моим Ванечкой познакомились тоже весьма необычно! Ваня спас меня и мою машину, когда та во время очередного кометного паводка оказалась в кювете, по самые дверцы в воде!
— Подумаешь… спас! Это Матвей Степанович нашу Аньку спас! А я тебя так, слегка развлек, — ответствовал Ваня, он же Иван Аристархович Петровский. — Можно сказать, дотащил до загса на буксире!
Отец Анны сразу понравился Матвею своим чувством юмора, безукоризненными манерами и умением держаться. У него был округлый, бархатный, словно бы баюкающий тенор. Слушать Ивана Аристарховича было легко и приятно. И все собравшиеся за столом делали это с удовольствием. Анна предупреждала, что «коньком» ее отца являются разнообразные исторические изыскания. Поэтому, когда зашла речь о родословных, Гумилев не удивился…
— Мы, Петровские, род не шибко знатный. Хотя и дворянский, — глаза Ивана Аристарховича понемногу разгорались. — Происходим из Ярославской губернии. Знаете ли вы, дражайший Матвей Степанович, что в тринадцатом веке именно ярославские князья имели дерзость родниться с монголами-ордынцами, принимая к себе монгольских принцесс-чингизидок? Нет? Тото же! Вот от них-то и пошло несколько поколений ярославских княжат-монгольчиков… По сей день во внешности Петровских можно различить что-то этакое… изюминку такую! Жаль, в четырнадцатом веке вся эта генетическая свистопляска прекратилась. Как видно, в связи с исламизацией Орды… В нашем роду был и генерал-майор Петровский. Известны среди прочих суконные фабриканты Петровские, те самые, что экспедицию в Китай организовали во второй половине девятнадцатого века. Та торговая экспедиция, кстати, вышла очень напряженной! С перестрелками, засадами и погонями… Будь вы писателем, дражайший Матвей Степанович, я бы вам мог столько всего про это предприятие порассказать! Не то что на роман, на три эпопеи хватило бы! — и, просияв галантной улыбкой, отец Анны отвлекся от рассказа, чтобы отхлебнуть из чашки остывшего чаю.
— Писателем? — улыбнулся Матвей. — Писателем я бы рад. Да только неусидчив я от природы… Стоит мне сесть за стол, такая скука на меня находит!
Матвей виновато посмотрел на Анну. Личико ее было взволнованным.
— Ты говоришь, что за столом сидеть не можешь, — сказала она. — Но ведь не обязательно писать за столом! Можно ведь и в кабине твоего любимого «Скорпиона»! — Анна подмигнула Матвею.
— В кабине «Скорпиона»? — подхватил Матвей. — А что, недурно! Так и вижу заднюю обложку своего гипотетического романа с рекламной фразой: «Автор написал эту книгу, не выходя из горизонтального штопора!»
