- Успокойся, - голос Сальмира заметно дрожал. - Тебе необходимо успокоиться.
- Я спросил!
Лутаргу показалось, что он рычит. На самом деле рычит, как дикий голодный зверь возле поверженной добычи, советуя не в меру ретивым собратьям держаться подальше. И это ему понравилось, так же, как и то, что с каждой минутой он чувствовал себя все сильнее.
- Тише, Тарген.
Сальмир, подняв руки, сделал шаг вперед. Его глаза стали подсвечиваться, и Лутарг увидел, что в самом центре зрачка, появилась голубая искорка. Это отвлекло молодого человека, удивило, и он переключился с собственной злости на неожиданное открытие.
- Вот, так. Сядь, Тарген, - посоветовал каратель, подходя еще ближе. - Успокойся.
Мужчина глубоко вздохнул, разжал кулаки и послушался. Ярость внутри него вдруг сменилась опустошением, высосавшим оставшиеся силы.
- Лутарг, - для чего-то поправил он, хоть имя и не имело значения. - Называй меня Лутарг.
- Хорошо, - тут же согласился Сальмир и, обернувшись к остальным, кивнул.
- Что это было?
Лутарг не понимал, что нашло на него. Он уже дано научился контролировать собственные эмоции и очень редко выходил из себя. Для этого нужна была причина повесомее, чем простой отказ.
Ответа молодой человек получить не успел, хотя Сальмир собирался что-то сказать, судя по виду. В этот момент дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель заглянула Литаурэль.
Лита уже некоторое время стояла за дверью, пытаясь понять, что происходит за стеной. Едва братья выгнали ее из комнаты, девушка стала искать предлог, чтобы вернуться, так как любопытство ее удовлетворено не было, да и желание еще раз увидеть Освободителя свербело внутри, толкая на новые безрассудства. И единственным приемлемым предлогом, что пришел Литаурэль на ум, стала еда.
"Он ведь должен быть голоден после перехода", - рассудила девушка, со всей доступной скоростью несясь на кухню, при этом стараясь не привлекать внимания слуг.
Среди тресаиров было непринято демонстрировать ротулам наличие каких-либо эмоций. Не потому, что те считались недостойными - нет. Главным здесь было стремление выглядеть неприступными и избегать ненужных привязанностей, ведь жизнь смертных быстротечна, особенно в Саришэ, где сами Истинные оставались нетленны. Поэтому, только заслышав чьи-то шаги, Лита принимала высокомерно-надменный вид и, если сталкивалась с прислуживающими в крепости ротулами, проплывала мимо с высоко поднятой головой.
Конечно, исключения из правил имелись почти у каждого истинного тресаира - даже у Антаргина, но все они предпочитали скрывать этот факт от других сородичей.
Приказав Марике собрать поднос с едой и забрав его с собой, Лита вернулась к заветной комнате, но вынуждена была остановиться возле двери, ощутив вибрацию силы, присущую процессу вызова духа.
Сперва девушка испугалась, что братья по какой-то причине хотят навредить сыну Перворожденного, но когда дверь приоткрылась, услышала, как Сальмир просит мужчину успокоиться, и поняла, что причиной происходящего был сам Тарген, хоть и не верила до конца в эту возможность.
Лита знала, что когда-то давно - до перехода - некоторые тресаиры жили со смертными и даже заводили потомство но, ни один из этих детей не стал Истинным. Все они подходили для носителей уснувшего духа, но не имели сил разбудить его.
Лита неосознанно попятилась, увеличивая расстояние между собой и источником опасности. Литаурэль тут же пришел на ум взгляд рьястора, которым смотрел на нее молодой человек, и теперь девушка всерьез переживала за безопасность братьев и свою собственную.
Разъяренному повелителю стихий на глаза лучше не попадаться - это было общеизвестно. Сам Антаргин в моменты общения с духом предпочитал закрываться от остальных тресаиров, чтобы ненароком не навредить кому-нибудь.
Лишь только почувствовав, что сила призыва резко иссякла, словно нить обрубили, Литаурэль позволила себе приблизиться к двери, и услышала, как Тарген поправил Сальмира, попросив называть себя иначе. Лита не поняла почему.
Тарген - это имя смертная женщина Перворожденного дала своему сыну, и все тресаиры привыкли думать о нем именного так. Почему мужчина сейчас отказался от наречения, стало для Литы очередной загадкой, пополнившей сундук с вопросами, который и так уже был забит до отказа. Лита не разобрала, как именно он назвал себя, но планировала выяснить это в скором времени. Девушке о многом хотелось расспросить Освободителя, и она собиралась сделать это при первой же возможности, даже если братья потом отругают ее за назойливость.
В какой-то степени Дарим был прав насчет нее, называя любопытной кошкой, - призналась себе Литаурэль и, толкнув дверь, заглянула в комнату.
- Тримс, я еду принесла. Надо? - обратилась Лита к брату, стоящему непосредственно у выхода, пытаясь при этом разглядеть, что происходит у кровати.
Обзор ей закрывала спина Ураинта, и все, что смогла увидеть девушка, это клочок одежды Сальмира, который находился рядом с Таргеном.
"Как всегда, на решении проблем", - подумала Литаурэль, вновь устремив взгляд на Тримса.
- Так я войду?
Видимо, братья переглянулись, и Сальмир разрешил впустить ее, потому что Тримс отошел, позволяя Лите переступить порог. Девушка довольно заулыбалась, но, чтобы спрятать радость от мужских взглядов, покорно склонила голову.
Вообще-то ей порядком надоела эта чрезмерная забота, которую проявляли все ее соплеменники. Быть самой младшей из всех тресаиров - большая ответственность и такая же большая проблема. С самого рождения все вокруг носились с ней, как с хрупким цветком, способным завянуть от малейшего сквозняка. "Лита, не ходи туда, Лита, не трогай это" - постоянно слышала девушка, отчего ежесекундно чувствовала себя неполноценной. Даже сейчас, когда Литаурэль давно уже достигла брачного возраста и даже переросла его на многие дни, к ней продолжали относиться, как к малому ребенку, требующему беспрестанного присмотра.
Конечно, Лита понимала, почему так происходит. Она единственная родившаяся с духом после перехода. Своеобразное подтверждение того, что это в принципе возможно. Вот только самой девушке от этого знания легче не становилось.
Возможно, именно постоянная опека и легла в основу ее чрезвычайной заинтересованности сыном Перворожденного. Литаурэль ждала его появления не только, как всеобщего Освободителя, но и как личного - того, кто выпустит ее из клетки назойливого внимания и подарит свободную жизнь. Ведь если тресаиры смогут выбраться из Саришэ у них вновь начнут рождаться дети, и она больше не будет рассматриваться, как какой-то редкий и очень ценный плод.
