Он вгляделся и увидел фигуру, шагнувшую в помещение через другую дверь в дальнем конце лаборатории. Высокий, как и любой воин Адептус Астартес, вошедший подавлял своим присутствием; от него исходила мрачная, злая сила — сила, делавшая его полной противоположностью благородным воителям, таким, как магистр Рафена — командор Данте. На человеке — хотя он уже очень давно утратил все права называться этим словом — красовался длинный, достающий до пола плащ. Жесткая, местами потрескавшаяся поверхность плаща была составлена из лоскутов человеческой кожи. Кровавый Ангел видел на полах плаща перекошенные беззвучным воплем лица Астартес, сшитые между собой — плоть, срезанную с тех, кто погиб от рук этого убийцы за тысячи лет до рождения Рафена. Плащ был задрапирован поверх тяжелого силового доспеха старинной модели "Максимус" — но древняя броня была переделана, изменена, превращена в нечто нечестивое. Когда-то сиявший золотом и царственным пурпуром, доспех приобрел тусклый темно-винный оттенок, керамитовый панцирь столько раз омывала пролитая кровь, что неровная поверхность брони словно потемнела от нее.
На спине у него, нарушая пропорции гигантской фигуры, торчала огромная медная конструкция — словно прицепившийся к жертве громадный хищный жук-скарабей. Клешней и когтей было не видно, они казались втянутыми и спрятанными — но наверху конструкции толстые, узловатые шланги и стеклянные колбы, украшенные черепами, неустанно работали, с влажным, хриплым бульканьем перекачивая темный, как смола, ихор. Одним широким, величественным шагом пришелец вышел на свет; космодесантник увидел жесткое лицо с глубоко посаженными глазами. Обрамлявшие лицо длинные, жесткие как проволока белые волосы подчеркивали выражение легкого, ленивого интереса:
— Что это тут у нас? — произнес он.
Этот человек, этот предатель когда-то путешествовал среди звезд и был воином из Легиона Детей Императора, но, как и другие из его покрывшего себя позором Легиона, они встали на сторону воителя-отступника Гора и приняли безумие Богов Хаоса. Некоторые утверждали, что он встал на этот путь еще раньше — до того, как воины Фулгрима нарушили клятвы верности Терре, он, будучи апотекарием, ставил эксперименты на своих братьях Астартес. Эти отвратительные эксперименты помогли ему освободиться от всех моральных норм — и вскоре он стал находить новые объекты, подвергая пыткам и ставя опыты на всех, кому не повезло попасть к нему в руки. Потом, уже когда Хорус потерпел поражение, а Фулгрим скрылся от преследователей в Оке Ужаса, этот порочный гений стал предателем во второй раз: он покинул пораженный порчей Легион Детей Императора, став отступником — и еще глубже погрузился в исследования тех жутких, извращенных возможностей, которые давало ему темное искусство перекраивания живой плоти. Свои безумные зверства он творил на тысячах миров.
Боль от паразита снова вспыхнула в груди Рафена, но он едва заметил ее: его ярость, казалось, вот-вот перехлестнет через несокрушимый вал самоконтроля. Если бы злоба, заключенная в словах, могла убивать, речи Рафена прошивали бы насквозь.
— Фабий Байл, — прорычал он, — во имя Бога-Императора, я называю тебя предателем!
— Само собой, ты называешь меня так, — невозмутимо ответил Байл, не обращая никакого внимания на волны чистейшей ненависти, исходившей от космодесантника, — ты и множество других. Это так утомительно.
— Иногда я надеюсь, что один из вас скажет хоть что-то иное, — он ухмыльнулся своим словам, показав зубы, бывшие серыми, как могильные камни, — после нескольких сотен веков я просто жажду, чтобы кто-то нарушил это однообразие.
Рафен сделал шаг в направлении контейнера со скальпелями, но Чейн, внезапно оказавшийся рядом, преградил ему путь, облизывая губы в предвкушении нового поединка. Кровь по-прежнему сочилась из раны у него на щеке. Астартес заметил, что позади него появился и встал в боевую стойку второй Новый Человек. Фабий пристально оглядел своего приспешника и кивнул головой.
— Ты сделал это с ним? Даже при этой пиявке, которая сидит в тебе? Какая стойкость!
— Я был бы вне себя от счастья, если б смог показать тебе, предатель, на что способен!
Чейн хихикнул — ему явно понравилась эта идея, но Байл покачал головой.
— Никаких поединков здесь. Не сегодня. — безумный ученый сделал шаг, подходя ближе. — По крайней мере, не сейчас. Сначала мне нужно получить ответ на мои вопросы.
— От меня ты не получишь ничего… — отрезал Рафен. — … кроме своей смерти. И на этот раз тебе не сбежать.
Байл пристально вгляделся в него.
— На этот раз? — он наморщил лоб. — Мы что, встречались раньше, сопляк? Сказать по правде, не припоминаю.
— Я был на Ваале, когда ты смылся, как трусливый ублюдок, — бросил Кровавый Ангел, — у тебя не хватило духу встретиться с нами в бою!
Если ренегат и узнал его — он ничем не выдал этого и только фыркнул носом.
— Я бы не прожил так долго, если бы ввязывался в поединки, в которых не смог бы победить, когда у меня была возможность использовать другие пути. А ваша порода, похоже, взяла себе за правило встревать в конфликты, в которых у вас нет ни малейшего шанса. — Широким жестом он обвел помещение. — Поэтому ты и попал сюда, не так ли?
— Убери своих псов, предатель, и мы посмотрим, у кого тут нет шансов, — глаза Рафена сверкнули, мускулы на руках напряглись. Байл не обратил внимания на его выпад, бросив взгляд на Чейна.
— Его подобрали в океане.
— Какой подарок! Но я не желаю принимать его, пока не узнаю, чего он мне может стоить. Как он попал туда?
Новый Человек злобно взглянул на Рафена:
— Отвечай на вопрос повелителя, или снова испытаешь боль, Кровавый Ангел.
Рафен взглянул в ответ — с не меньшей злобой:
— Не прикидывайся, что до сих пор не знаешь.
— Может и знаю, — улыбнулся Чейн, — но хочу, чтобы ты сам рассказал обо всем.
— Я летел с Ваала, — ответил Рафен, — чтобы перебить вас всех.
Он повернулся к Байлу.
— И чтобы ты понес наказание, которое точно заслужил за оскорбление, что нанес моему Ордену.
— Он говорил, что прибыл один, — добавил Чейн, — на корабле этого идиота Зеллика.
Кровавый Ангел промолчал: андрогин подтвердил то, о чем он догадывался — каждое слово, сказанное в тюремных камерах, слышали шпионы Чейна.
— Он так сказал? — Байл задумался. — Одинокий Астартес, несущий возмездие за нанесенное оскорбление.
Он отступил назад, к второй двери.
— С чего бы он так взволновался из-за этого?
Ренегат свистящим шепотом произнес кодовое слово, и дверь опустилась вниз, открывая проход. Байл шагнул в него, сделав ленивый знак своему прислужнику.
