Миррон вздохнула и снова повернулась лицом к Джереду.
— Почему ты взялся за это, Пол? Боже Всеобъемлющий, отчего ты не вышел в отставку еще пять лет тому назад? Тебе больше незачем этим заниматься. Уж если кто и заслужил мир и покой, так это ты.
— Думаешь, я слишком стар? — Реплика получилась чуть более резкой, чем ему хотелось.
Миррон положила руку на его плечо и даже изобразила на лице улыбку.
— Ох, Пол, я не хочу тебя обидеть, хотя ты слегка поседел. И, честно говоря, с тобой я чувствую себя в большей безопасности. Но поиски мог бы возглавить Арков, а заставлять тебя заниматься этим Адвокат не стала бы. Зачем ты снова вернулся на передний край?
— Тебе это должно быть очевидно.
— Но этого не достаточно. — Миррон покраснела.
— Достаточно, — отрезал Джеред. — Послушай, я дал слово оберегать тебя, Оссакера и Ардуция, когда закончилась война. А я своих обещаний не нарушаю. Придет время, когда тебе не потребуется моя защита, и в этот же день я с радостью удалюсь на свою виллу у озера Фристос. А вообще, мне нравится путешествовать с тобой. В последнее время это редкое удовольствие.
— Ах, обещания… — протянула Миррон.
— Да. Ими измеряется честь мужчины и его уважение к себе. Знаешь, мне осталось исполнить еще одно обещание. Данное человеку по имени Хан Джессон из деревни Брод Чаек в Атреске перед началом войны. Цардитские налетчики увезли его жену и сына, и я дал слово, что верну их. Думаешь, я забыл об этом обещании? Он исчез из своего дома десять лет тому назад. Может быть, он сам отправился на поиски, но это не имеет значения. Если мы попадем в Цард, я буду искать их, пусть даже смогу найти только кости.
— Разве это не просто гордыня?
— Может быть, — согласился Джеред. — Но, думая об этом, я всякий раз ощущаю боль здесь. — Он постучал по груди там, где находилось сердце. — Мне никак не удавалось сосредоточить на этом все силы, и мне стыдно.
— Но если этот человек уже умер…
— Это не имеет значения. Как ты сказала, гордыня? Но что, если они еще живы там и мечтают о спасении? Я не даю обещаний просто так.
Миррон поняла. Джеред увидел это по ее глазам.
— Зачем ты спросила, Миррон? Скажи честно.
— Потому что я беспокоюсь о тебе, — улыбнулась она. — В конце концов, существует закон средних чисел. Чем чаще ты подвергаешь себя риску, тем выше вероятность твоей гибели.
Джеред рассмеялся.
— Я казначей сборщиков, Миррон, а не твой отец.
— А жаль.
Джеред уставился себе под ноги и помолчал, словно прислушиваясь, как ветер свистит в вантах и щелкает парусиной, потом прикоснулся к ее щеке и сказал:
— Мне тоже. Лучшего я не мог бы и пожелать.
* * *
Это были самые худшие пятьдесят дней в жизни нового маршала-защитника Атрески Меган Ханев, и, судя по выражению лица генерала Даварова, улучшения не предвиделось. Бесконечная череда несчастий — вот чем стала ее поездка по Атреске. Везде полное отчаяние и нищета. Она видела осколки разбитой жизни и руины своей страны.
Она едва узнавала ее. Только Харог в основном остался невредимым, но окружавшие его поля, которые должны были зеленеть первыми всходами, заросли сорняками так же, как и проселочные дороги. Даже мощеные имперские тракты из-за отсутствия какого-либо ухода змеились трещинами и выбоинами, а уж про местные грунтовки и говорить не приходилось — просто полосы грязи, изборожденные глубокими колеями. Базилики в больших и малых городах стояли разрушенными, все убранство форумов растащили, Дома Масок осквернили и предали огню.
Все, что было создано Конкордом в Атреске, все эти годы систематически подвергалось уничтожению и разграблению, так что на восстановление утраченного потребовалось бы еще десять лет. Причем Меган не без оснований сомневалась, найдутся ли желающие этим заниматься. Когда вновь открылись границы, беженцы в поисках лучшей доли устремлялись прочь из страны: на юг, север и запад, в другие земли Конкорда, а многие и на восток, в Цард.
При этом они обвиняли ее. Или, вернее, Конкорд за то, что он бросил их, пока оккупационные силы Царда (а они были именно оккупационными, что бы там ни утверждал Юран) выжимали из страны все соки. Больше всего Меган угнетал факт, что оставшиеся жители Атрески в подавляющем большинстве вернулись к образу жизни, позволявшему лишь поддерживать свое существование. Разумеется, это произошло в силу необходимости, однако подобное поведение делало их ограниченными и агрессивными, способными ожесточенно драться даже против своих, лишь бы сохранить то, что им принадлежало.
Теперь великое колесо повернулось, Конкорд возвратился в Атреску и принялся наводить порядок и обустраивать заново все то, что начал до войны. Власть хотела побудить Атреску к созидательному труду, однако в глазах граждан Меган видела лишь обиду и, по правде говоря, не знала, как расположить их к себе.
На всякого рода встречах и собраниях Меган проводила гораздо больше времени, чем могла потратить на сон, и везде выслушивала бесконечные мольбы о помощи. Однако ее предложения прислать должностных лиц Конкорда для определения условий ее оказания отнюдь не вызывали восторга. Зачастую люди просто не могли объяснить, что им действительно нужно. Впрочем, Меган понимала, чего они хотят, и твердо знала, что этого они уж точно не получат. Прошедшие десять лет отучили граждан от порядка и ответственности, хотя и показали, что независимость или то, как они ее себе представляли, вовсе не несет процветания.
И вот теперь, у главного опорного пункта обороны на границе с Цардом, маршалу-защитнику предстояло выслушать то, чего ей совсем не хотелось. Говоря Меган о стоящих перед ней задачах, Адвокат была сурова в оценках и, как выяснилось, полностью права. У Эрин Дел Аглиос имелась некоторая склонность к преувеличениям, но когда доходило до государственных дел, она всегда попадала в точку.
— Генерал Даваров. — Выйдя из экипажа, Меган приветственно помахала рукой могучему герою Атрески.
Он сыграл одну из ключевых ролей в победе у Нератарна, сорвавшей наступление Царда, и уже одним этим обеспечил себе достойное место в истории. Даварова будут помнить и по завершении его цикла, когда он вернется в землю. Бюсты и статуи этого военачальника, гиганта с мощной бочкообразной грудью, уже сейчас украшали официальные учреждения Конкорда.
Меган испытывала перед ним благоговейный трепет, и Даваров знал это. Он стоял перед воротами пограничной крепости, под флагом с гербом Конкорда — вздыбленным белым конем над скрещенными копьями. Его доспехи сияли в лучах солнца, а темно-синий, с зеленой оторочкой плащ развевался на ветру.
