— Что это за место? — прищурился Нисос. Оккулобный имплант космодесантников дал им отличное ночное зрение, и освещенность комнаты заставила их глаза адаптироваться к темноте.
Множеством рядов повсюду стояли резервуары с открытым верхом, они были заполнены ледяной криогенной жижей, на уходящих к потолку черных цепях свисали десятки различных фигур. Рафен уловил слабый запах крови, уменьшенный морозом.
— Глаза Дорна! — выругался Лайко. — Да это же мясницкая!
Багровый Кулак не ошибался. Каждый висящий был трупом — или частью тела, словно мясная вырезка в витрине какого-то магазина в улье. Рафен увидел вскрытых модификатов различного рода и тварей, которые, должно быть, служили сырым материалом для создания чудовищных Новых Людей Байла. В резервуарах также плавали подвешенные конечности, органы, сердца и легкие были присоединены к электро-стимуляторам, которые сохраняли в них жизнь вне тел.
— Астартес, — мертвым голосом произнес Нисос. Поначалу Рафен подумал, что Тауранец призывает их обратить на что-то внимание, но он просто описывал то, что увидел. Целой шеренгой висели безногие торсы фигур, которые могли быть только космодесантниками, кровь все еще медленно капала из их вскрытых животов в длинный кровосток ниже. На ближайшем виднелись сложные боевые татуировки Ордена Каменных Сердец, каждая строчка текста была боевой записью мертвого воина.
Рафен собирался заговорить, но мельком заметил кое-что, от чего слова замерли в горле. Он шагнул ближе к одному из булькающих резервуаров. Воздух в комнате обжигал холодом, но то, что он увидел, по-настоящему превратило его кровь в лед. Там, погруженный в криогенную жидкость, лежал обнаженный и мертвый Фабий Байл. Его глотка почти отсутствовала, она представляла собой искромсанные куски мяса.
— Я убил его… — прошептал Рафен, — в лаборатории…
Лайко тоже увидел тело:
— Как такое возможно? — спросил он. — Я видел собственными глазами, как ты взорвал ему голову, и все же вот он…
— Нет! — Кулак яростно замотал головой. — Это трюк! Фабий Байл мертв!
Тяжелый, мрачный смех эхом разнесся по комнате, из глубин мрака отделилась тень.
— Разве? — его плащ из кожи в заплатках шелестел, пока предатель выходил к свету. С шипением и пыхтящим завыванием, хирургеон за его спиной развернул разнообразные конечности.
— Вы ошибаетесь.
После слов ренегата, из дальней стороны комнаты донесся еще один, идентичный голос. Еще один Фабий, почти такой же, но без конструкции хирургеона, вышел из-за возвышающейся подпорки.
— Сильно ошибаетесь, — произнес дубликат, радуясь самому себе.
Нисос шепотом выругался.
— И скольких их тут таких? — потребовал он ответа, не понимая, куда целиться лазганом. Рафен стряхнул с себя шок от увиденного, его рука крепче сжала рукоять болтера. Это было ужасающее чувство. Манипуляции с генетическим материалом, создание реплик и различных мутантов, все это доставляло огромное удовольствие тому, кто осмеливался называть себя "Прародителем Хаоса Неделимого". Он был безумцем, который осмелился клонировать архипредателя Хоруса, который планировал воссоздать генокод Бога-Императора человечества. К тому же нарезал клонов из самого себя, либо из сырой плоти или изменяя живых существ, что было ему под силу.
— Я уже убил тебя дважды, — выплюнул Рафен, — и если придется, я располосую каждую твою зеркальную копию, пока ничего не останется!
Он нажал на спусковой крючок, и полыхнул выстрел. Его цель уклонилась, и снаряд попал в резервуар, в воздух струей ударила сверх охлажденная жидкость. Там, куда она приземлилась, стены и пол начали покрываться рваными кристаллами льда.
— Ты знаешь, что нужно делать! — заорал через комнату первый клон второму. — Я разберусь с этими животными.
Другой Фабий грубо хихикнул и кинулся в воздушный шлюз. Нисос выстрелил, но второй ренегат был слишком быстрым, тяжелая дверь с грохотом закрылась за ним.
Рафен услышал завывание и увидел, как поршни на хирургеоне пришли в движение и заскрежетали. Наполненные маслянистой жидкостью контейнеры впрыснули содержимое Байлу в спину, и тот зашипел от удовольствия. Затем дерганными, птичьими движениями, медный механизм отделился от спины ренегата и понесся, перебирая паучьими медными ножками. Грохоча по металлическому настилу, он приближался к Тауранцу.
— Давай, убей меня еще раз, если сможешь, Кровавый Ангел, — понукал его Байл и резким взмахом достал длинный, черный жезл из ножен на поясе, размахивая им как мечом. Враг перемещался, стараясь оставить меж собой и атакующими свисающие трупы. Рафен стрелял на бегу, каждым выстрелом ограничивая предателя, пытаясь сбить его с ног. Кровавый Ангел мельком заметил, что Багровый Кулак пригнулся рядом с очертаниями резервуара и тоже открыл огонь, пытаясь привлечь внимание Байла.
Но Лайко был слишком нетерпелив, сильно на взводе и дико взбешен. Он слишком быстро выскочил из укрытия и атаковал парными боевыми ножами, жестоко кромсая тяжелый плащ предателя. Кожаная, дубленая одежда разошлась и под ней удары Лайко попали в плоть — но порезы были только поверхностными.
Улыбаясь, Байл в ответ ударил шестом и попал мерцающим наконечником по макушке Лайко. Багровый Кулак отреагировал так, будто его окунули в кислоту, он отлетел в сторону, забытое оружие забряцало по полу. В теле космодесантника одновременно возопил от боли каждый нерв, малейшее прикосновение, так называемого Байлом "Жезла Пытки", могло превратить незначительные раны в ураган агонии.
Рафену удалось бросить взгляд на Нисоса, Тауранец вступил в сражение с хирургеоном, тот стремительно кидался на десантника, пытаясь зацепить его зазубренными инжекторами и бритвенно-острыми когтями. Затем Байл атаковал его, и он уклонился в самое последнее мгновение. Когда жезл пронесся в воздухе мимо его руки, он ощутил, что кожа напряглась и сжалась от близости болевого поля оружия.
Кровавый Ангел дико палил во все стороны, он знал, что снаряды не попадут, но зато Байл точно его не схватит. Проведя удар ногой с разворота, Рафен попал в грудную клетку предателю, но удар пришелся в пластину брони, спрятанную под развевающимися полами плаща, так что враг только хрюкнул от удивления.
Фабий отреагировал гораздо быстрее, чем ожидал Рафен, жезл развернулся в руках врага наподобие дубины. Наконечник оружия описал нисходящую дугу, и в этот раз Рафен был слишком медленным, чтобы полностью избежать удара. Жезл ударил по предплечью, и десантник заорал от боли, его руку словно погрузили в расплавленный металл. Рафен тут же уронил зазубренный болтер, отобранный у Чейна, он смутно осознал это, когда тот отлетел в сторону и с всплеском упал в лужу ледяной жижи. Боль резонировала во всем теле, левая рука отказалась повиноваться. Конечность от плеча болталась подобно куску мяса, оцепенелая и бесполезная.
