— Нет! — закричал он, и вдруг подумал об отчаянных, напуганных Лордах Фабрикаторах, которых он обрек на ту же судьбу минутами ранее.
Но когда под натиском толпы он оказался в нескольких футах от Аннигилятора, кабель, торчащий у него из черепа, достиг конца своей длины и дернул Гуула, остановив тем самым его продвижение. Словно поток обтекающий скалу, ряды людей обходили его и устремлялись в пасть колышущегося портала.
Мориц пронеслась мимо, даже не бросив на него взгляд, и он застонал после того как она шагнула в бесконечность. Все завершилось за долю секунды, но в этот миг он увидел сначала, как ее одежда распадается, затем аугметика, ее плоть — содранная до влажных мускулов — мягкие ткани, кости и органы… все разложилось на составляющие атомы за считанные секунды. Но к тому времени, еще десятки попали в поле, тела отправлялись в небытие, когда их жизненная сила утекала, дабы утолить голод генератора поля.
Бездеятельность толпы была сокрушающей. Тех, кто медленно двигался, затаптывали под спешными шагами и гусеницами тех, кто двигался быстрее. Безногие катафракты отрывали себя от машин и ползли на сломанных пальцах по направлению к галерее. Другие нападали на стоящих рядом, сбивая их на землю или разрубая на куски при помощи механических приспособлений.
Не веря своим глазам, Гуул наблюдал за теми, кто был вдалеке, неспособные достичь портала, они отрезали куски своей плоти или выбрасывались прямо из окон или с мостов, пересекавших город, чтобы поторопить свое неминуемое уничтожение. И у себя в голове Гуул почувствовал, что выходная мощность генератора поля непреклонно ползет вверх — такая же неизбежность, как и уничтожение его людей.
Когда она пересекла отметку в девяносто процентов, он каким-то образом нашел в себе силы отодвинуть себя и свой кабель подачи данных от нескончаемого потока тел. Удо ковылял позади него, подхватывая своего мастера за одежду, когда тот падал.
— Фобос! — кричал молодой аколит в ничего не понимающие глаза Гуула, его лицо было бледным от ужаса. — Фобос.
И в следующее мгновение, Удо был унесен движением толпы, бросившись вместе с ними вовнутрь зеленого света Аннигилятора.
Уже отчаявшись, Гуул поднялся до кабеля подачи данных и выдернул соединение из своего черепа. Боль от неуправляемого отключения вызвала шок подобный затупленным иглам, вонзающимся ему в мозг, воздух уходил у него из легких.
Но положение питающего устройство было неудачным: слишком далеко позади его черепа, чтобы можно было крепко ухватиться двумя руками. Подача данных все еще работала. Небрежно, исступленные щупальца его сущности погрузились в волну информации, чтобы понять смысл слова, звеневшего у Гуула в голове.
Фобос… [фобас]… Фобос… Первый спутник Марса… Конечно же, это он. Он видел его четыреста лет назад через иллюминатор шаттла, покидающего поверхность священной Красной Планеты… Крохотное, вращающееся тело, даже недостаточно большое, чтобы претендовать на небесное тело; испещренный кратерами, словно шрамами от оспы.
Фобос… [фобас]… Фобос… В центре был Фобос, страх несказанный. В душу смотрящий глазами, из коих светилося пламя. Полнилась пасть его от зубов, белевших рядами, неумолимых и грозных. Вверху над ужасной главою Эрис, Грозная Распря, витала, к сраженью мужей побуждая…
Фобос. Страх. Люди прошлого так окрестили луну Марса в честь своего примитивного бога страха еще до того, как они по-настоящему поняли, чем был страх. На пике агонии эго Гуула испарилось перед силой неугасаемого ужаса. Не простой человеческий страх лежал в тех древних хранилищах, а древний, инопланетный Зверь Страха. И сейчас Страх блуждал по Селар Артем; не сам Зверь, но эхо его истинного прикосновения, отдававшееся во времени и пространстве и воздействуя на умы людей Гуула: потомков первых поселенцев, которые заковали его во тьме и похитили его секреты.
Высвобожденный зовом их космического страха перед Планетоубийцей, Зверь обратился к Гуулу, чтобы сделать его своим невольным воплощением. С каким ликованием он распространил эту заразу по всему его миру при помощи защитного поля, подпитываясь от Аннигилятора. Он вел свое стадо на убой…
Пересекнув звезды, Зверь пришел к нему издалека. Из-за Врат Варла…
Целостность защитного поля 100%
С ужасной силой мгновенного и окончательного безумия, Гуул выдернул кабель у себя из черепа. Вопль боли и ликования вырвался у него из глотки, когда он пал на колени, кабель подачи данных корчился и искрил, зажатый у него в кулаке. По мере того как кабель постепенно умирал, тишина пустоты разносилась по огромной площади Общественной Галереи и гигантское, светящееся, зеленое око Аннигилятора уставилось на Гуула в безмолвном удовлетворении.
+++
Селар Артем мертв.
Природа с радостью брала свое, леса прорастали и моря бушевали, медленно захватывая бесшумные дороги необитаемых городов.
В небе спутники излучали невероятные энергии, наполненные шепотом мертвых, передавая их от одного спутника к другому и далее по нескончаемой сети непроницаемой защиты. Внизу продолжали работать машины. Но бульвары пусты. Звуки капающей воды и редких, нерешительных перебежек дерзких грызунов эхом разносятся в храмах. Флотилии кораблей стоят заброшенные на огромных посадочных полосах, места их экипажей пустуют и пассажирские сидения свободны. Дымовой след единственного отбывшего шаттла уносился тропическим циклоном…
+++
Скрипучий голос, искаженный белым шумом, протрещал из медной решетки консоли астровокса. Курсант Леон МакКаби склонился над ней, пытаясь разобрать слова сквозь треск эфирных помех.
— … но мы слышали, что Планетоубийца направляется к Селар Артем, вы можете подтвердить?
— К чему ты прислушиваешься, курсант? — раздался голос вахтенного офицера в нескольких дюймах от его уха, заставив МакКаби невольно вскрикнуть.
— Остаточное астропатическое эхо, сэр! — быстро выпалил он. — Они исходят с Селар Артем, за пределами Врат Бельтане. Я пытаюсь связать их вместе. Отметка времени — тридцать дней назад.
— Идиоты, — зарычал лейтенат, отворачиваясь. — Планетоубийца не вылезал из Ока десятилетиями. Механикус исчезли словно призраки, как и всегда. Пусть это будет тебе уроком, курсант. Прослушивание ложных слухов и болтовни небезосновательно карается телесным наказанием!
— Да, сэр!
Он, честно говоря, уже порядочно устал от Гершома, когда объявился этот курьез. Семь лет — это долгий срок для человека на любом жизненном пути. Семь лет, на протяжении которых он жил и работал в грязных неблагоустроенных квартирах, захолустных мотелях и жилищах на окраинах цивилизации, разбросанных по всей планете. Достаточно долго, чтобы чувствовать себя туземцем и, конечно, выглядеть как один из них, хотя от места рождения его отделяло сорок два года и много миллионов астрономических единиц. Покрытый заплатами камвольный костюм с блестящими, протертыми рукавами, синевато-серый непромокаемый плащ, кожаные перчатки без пальцев, очки с проволочными дужками; лицо побледнело, повидав слишком много кратких зимних дней, редкие волосы стали неестественно черными от химического красителя, который он сам покупал и использовал каждые две недели. Этот бесцветный, одинокий человек разглядывал собственное отражение в затемненном стеклянном экране демографической будки.
