— Верно. В зависимости от ранга мы называем их кодициями или эпистоляриями. Еще раз прошу меня простить, но их силы неизмеримо выше, чем силы обычного человека-псайкера.
Астартес немного помолчал, и Тейду почему-то показалось, что под бесстрастной маской на его лице появилась улыбка.
— Ты задерживаешь атаку избранных Императора ради тривиальных расспросов? — спросил гигант.
Его голос заметно изменился: стал менее резким, несмотря на искажения динамиков. В конце концов, может, он и в самом деле улыбался?
— Нет, сэр, — сказал Сет. — Я хотел спросить, имеется ли хоть один такой специалист в вашем отряде?
— Имеется.
— Могу я с ним поговорить?
Гвардейские офицеры ошеломленно молчали. Это оскорбление? Или вызов? Но уж наверняка нарушение приличий. Тейд облизнул зубы, пытаясь придумать, что сказать, если Астартес разозлится. Но при виде громадной фигуры с рычащими суставами и красноглазой маской в голову ничего не приходило. Ни одной забытой Троном мысли. Пистолет Тионенджи уже покинул кобуру.
— Объясни, зачем? — все еще спокойно спросил гигант.
— Дело касается Таро Императора.
Неловкую тишину нарушили странные звуки. Из-под шлема Астартес донеслось несколько приглушенных щелчков. Тейд догадался, что это треск вокса. Гигант говорил с кем-то по внутренней связи.
— Готово, — сказал Астартес через несколько секунд. — Брат-кодиций Заурен сейчас находится на борту нашего ударного крейсера «Вторая тень». Через пятнадцать минут он спустится на поверхность и удовлетворит твою просьбу.
Сет низко поклонился:
— Тысяча благодарностей, брат-капитан.
Астартес сотворил знамение аквилы, и огромные перчатки снова стукнули по каменному орлу на нагруднике.
— Я покидаю ваш совет. Встретимся снова, если на то будет воля Императора.
— Победа или смерть, — добавил Локвуд.
Эти слова заставили гиганта задержаться.
— Отличная память, полковник Локвуд.
Полковник улыбнулся. Не говоря больше ни слова, не ожидая ответных салютов и прощальных слов, гигант в черной броне повернулся и вышел, раздвинув толпу служащих штаба, словно занавес.
После ухода Астартес Сет молча оперся на свой посох.
— Вы извините меня, лорд-генерал?
Он обращался к Блюстителю, но слезящиеся глаза были прикованы к лицу Тейда, буквально источая многозначительность. Будь перед ним кто-то другой из солдат, Тейд рассмеялся бы, но сейчас только слегка наклонил голову. «Послание получено. Тебе все еще необходимо со мной поговорить».
Всем стало понятно, что Маггриг не знает, что сказать. Блюститель просто кивнул, и Сет вышел, чтобы успеть на загадочную встречу. Только после этого Тионенджи спрятал свой лазган в кобуру.
— Псайкер, — прищурившись, бросил лорд-генерал Маггриг. — За ними надо присматривать.
— За ним присматривают, — отозвался комиссар.
— И всегда присматривали, — добавил Тейд.
Транспортно-боевой корабль был такого же глубокого матового цвета, как и броня брата-капитана Валара. Машина снизилась, поднимая тучи пыли и изрыгая двигателями оглушительный рев и огонь. Посадочные когти с плавностью хорошо смазанного механизма вцепились в покрытую травой землю, и «Громовой ястреб» остановился. Рев огромных турбин и двигателей постепенно смолк.
Взгляд Сета привлек начертанный белой краской на борту символ, повторенный в меньших размерах на крыльях судна. Стилизованный белый ворон с распростертыми крыльями. С бортов и крыльев судна вправо и влево смотрели тяжелые болтеры. Сету вдруг пришло в голову сравнение с хищной птицей, чрезвычайно сильной, но сидящей настороженно, словно готовой встретить врагов даже поблизости от своего гнезда.
Но ее гнездо, безусловно, было не здесь. Оно осталось на холодной орбите: ударный крейсер Астартес «Вторая тень», вспомнил Сет. Как поэтично. Удивительно, что такие грубые, созданные для войны существа способны учитывать нюансы при выборе названий. Он восхищался (или, по крайней мере, уважал) Астартес как живым оружием, каким они и были, но жалел их за недостаток культуры и человечности. Но он не мог не сознавать, что большинство граждан Империума точно так же думают о кадийцах. Эта мысль вызвала у него улыбку.
Некоторое время Сет смиренно разглядывал этот огромный темный инструмент войны. Ему наверняка не одна тысяча лет, а он все еще летает, еще сражается, еще проливает кровь во имя Императора. На Кадии в основном остались только новые продукты технологии. Новые солдаты берут новые винтовки и ведут новые танки — они заменяют людей, оружие и ресурсы, утраченные в бесконечной войне планеты против захватчиков, извергаемых Великим Оком, словно дьявольские слезы.
«Громовой ястреб» открыл свою пасть, и на подвывающих поршнях из-под рубки стал опускаться трап длиной в несколько метров. У Сета вдруг пересохло во рту. Он представления не имел, читают ли псайкеры Астартес карты Таро, и вместо того, чтобы приободриться после разговора с братом-капитаном, он не переставал нервничать. А вдруг толкование кодиция окажется настолько точным и уверенным, что все его догадки будут лишними? Сет никогда не мог полностью доверять своему таланту, но считал его одним из чувств наряду с осязанием, зрением и остальными. Если псайкер Астартес окончательно подорвет его веру в собственные способности, Сет останется наполовину глухим и никогда не сможет поверить в то, что услышит.
При этой мысли по коже побежали мурашки. Может, это ошибка? Проклятие, конечно, ошибка. Сету потребовалась вся его воля, чтобы остаться на месте.
На наклонный трап вышел псайкер Астартес, брат-кодиций Заурен. У него была такая же темная броня, как и у Валара, а вместо светлого шлема, какой носил брат-капитан, на голове этого воина был темно-синий, как полночное небо, шлем с решетчатым забралом. Сет не мог считать себя знатоком снаряжения благородного ордена Астартес, но он понял, что это шлем новой модели, выпущенной, вероятно, всего несколько столетий назад.
Гигант спустился, и под его тяжелыми металлическими подошвами заскрипели песок и мелкие камешки. На спине воина был закреплен меч длиной с самого Сета. Кадиец сомневался, сумеет ли без чьей-либо помощи хотя бы приподнять этот клинок. Даже Бану Джевриану вряд ли удастся долго продержаться с таким страшилищем в руках.
— Это ты санкционированный псайкер, приписанный к Восемьдесят восьмому Кадийскому мотопехотному полку?
Голос кодиция, проходивший через вокс-передатчик, был таким же невыразительным, как и у брата-капитана.
— Это я.
