Дэн Абнетт
Сады Тихо
Тема того, каким именно родом деятельности занимался мастер Деллак, в разговоре никогда не всплывала, а Валентин Драшер был не в том положении, чтобы задавать вопросы и лезть не в свое дело. Конечно, мастер Деллак был успешным человеком, одним из наиболее заметных богачей на пыльном пространстве Костяного Берега. У Драшера была одна-две мысли на этот счет, но он решил, что безопаснее, пожалуй, будет этого не знать. Он просто делал то, что ему было сказано. Дважды в неделю, после работы, он посещал поместье мастера Деллака, расположенное среди холмов, чтобы на частной основе оказать свои специализированные услуги в обмен на обговоренную плату. И, в любом случае, не задавать вопросов.
Иногда мастер Деллак добавлял к оплате подарок — копченую ветчину, упаковку дорогого, изысканного печенья, а порой даже бутыль привозного вина. Драшер знал, что может получить неплохие деньги за эти продукты, но всегда оставлял их себе. Не то что бы он был жаден или любил гурманствовать — хотя, Трон знает, прошло много, очень много времени с тех пор, как Валентин Драшер наслаждался хоть какой-то роскошью. Он делал это потому, что существовала черта, которую Драшер не был готов перейти. За долгие годы он потерял так много всего, что составляло его жизнь, его респектабельность и добрую репутацию, что крепко держался за то, что у него еще оставалось.
Кроме того, он был кротким человеком и слишком боялся, что его поймают.
Поздно вечером в один хвалебник Драшер возвращался из дома Деллака в Калостер. Он приходил в поместье и покидал его пешком — целое путешествие, не меньше часа в один конец. Деллак ни разу не предложил ему транспортер, несмотря на то, что у него был водитель. Драшер пытался воспринимать эти походы раз в две недели как вполне достойное упражнение для мужчины его возраста, которое должно приносить пользу, однако к тому времени, как он приходил к своему обиталищу на улице Амон, он всегда чувствовал усталость.
Солнце зашло, и небо над маленьким прибрежным городом стало мраморно-розовым. Ночной ветер поднимал и рассеивал клубы белой пыли с дюн по ту сторону дороги в город, и Калостер выглядел темным, как будто каждое окно было закрыто ставнями.
Здесь отсутствовала ночная жизнь, никуда нельзя было скрыться от скромности и тишины маленького города. Но вдобавок к заработку, лежащему в кармане верхнего платья, Драшер нес в сумке кусок хорошей грудинки. Он будет сытно ужинать по меньшей мере несколько дней.
Улица Амон, застроенная доходными домами, тянулась под горку от площади Аквилы до ржавых причалов и заброшенных рыбзаводов. От старости и недостатка ухода дома приобрели грязно-коричневый цвет, а их крыши нуждались в починке. Воздух был пропитан зловонием от печей для обжига извести, расположенных прямо через дорогу. Драшер снимал комнаты на четвертом этаже дома номер семьдесят.
Чуть дальше по улице был припаркован большой черный транспортер с хромированными фарами. Драшер заметил его, пока рылся в карманах в поисках ключа, но не слишком этим озаботился. Он поднялся к своей двери по узкой деревянной лестнице.
Только войдя в свою комнатушку, он понял, что в ней уже кто-то есть.
Мужчина был крепкого сложения и довольно-таки уродлив. Тяжелые брови, грива густых темных волос, бесформенное, асимметричное лицо. На нем был застегнутый на все пуговицы костюм из толстой черной саржи и тяжелый кожаный плащ, тоже черного цвета. Он удобно расселся напротив двери на деревянном стуле с решетчатой спинкой, дожидаясь его.
— Что вы… — начал Драшер. Голос получился слабый и писклявый.
— Вы Драшер? — спросил мужчина.
— Да. А что? Что вы тут делаете? Это моя…
— Валентин Драшер? — с нажимом переспросил мужчина, бросив взгляд на маленький инфопланшет в левой руке. — Магос биологис? Тут написано, что вам сорок семь. Это правда? Выглядите старше.
— Я — Валентин Драшер, — ответил Драшер, слишком напуганный, чтобы оскорбиться. — К чему это? Кто вы?
— Присядьте, магос. Сюда, пожалуйста. Положите сумку на стол.
Драшер сделал, как было сказано. Сердце колотилось, кожа стала влажной от пота. У него появилось ужасное чувство осознания того, к чему все идет.
— Меня зовут Фалкен, — сказал человек и мельком показал ему документ. Драшер сглотнул, увидев серебряную печать Магистратума с маленькой оранжевой ленточкой — знаком Отдела Военного Управления.
— Давно ли вы пребываете на Гершоме?
— А… четырнадцать лет. Четырнадцать лет этой зимой.
— А здесь, в Калостере?
— Только восемнадцать месяцев.
Мужчина снова взглянул на экран.
— По данным Центрального архива вас нанял Администратум для преподавания естественной истории в местной схоле.
— Все правильно. Мои документы в полном порядке.
— Но вы — магос биологис, а не учитель.
— Этот мир предоставляет не лучшие рабочие перспективы для человека моей профессии. Я беру ту работу, какую могу выполнить. Учительского жалованья, предоставляемого Администратумом, хватает, чтобы иметь крышу над головой.
Мужчина поджал губы.
— Если перспектив для таких, как вы, здесь раз-два и обчелся, то это поднимает вопрос, почему вы вообще прибыли на Гершом? Не говоря уже о том, почему вы решили остаться здесь на четырнадцать лет.
Несмотря на страх, Драшер почувствовал себя уязвленным. Старая несправедливость снова вернулась, чтобы преследовать его.
— Когда я прибыл на этот мир, сэр, мне дали прибыльную работу. Сам лорд-губернатор был моим покровителем. Он поручил мне составить полную таксономию фауны этой планеты. Работа заняла семь лет, но ближе к концу появились затруднения…
— Затруднения?
— Юридического характера. Меня заставили остаться на планете еще на два года, поскольку я был свидетелем. Все деньги, заработанные мной, закончились. К тому времени, как дело было закрыто, я больше не мог позволить себе уехать на другую планету. С тех пор я живу здесь, зарабатываю на жизнь, чем могу.
Фалкен, похоже, не слишком заинтересовался его историей. Драшер по опыту знал, что она никому не интересна. На унылом захолустном мирке вроде Гершома каждый мог поведать свой собственный слезливый рассказ.
— Вы все смотрите на сумку, магос, — вдруг заметил Фалкен. — Почему это?
Драшер снова тяжело сглотнул. У него никогда не получалось лгать.
— Сэр, — сказал он тихо, — скажите мне, пожалуйста… Я имею в виду, будет ли мне лучше, если я сейчас во всем сознаюсь?
Фалкен моргнул, как будто удивившись, затем улыбнулся.
— Это хорошая идея, — сказал он, присаживаясь так, чтобы видеть лицо Драшера через низкий столик, на котором лежала сумка. — Почему бы вам этого не сделать?
