Орочья боевая фура неслась по изломанной земле, бешено подскакивая на примитивной системе амортизации. Внутри десяток гоффов нобов держались за что могли. Через дыру в крыше раздался писклявый голос:
— Похоже мы оторвались, босс, можно я спущусь?
Гретчин Смиркетт показался в переполненном пассажирском отделении вниз головой
— Хачу посмотреть на штуковину!
— Не, убери свою морду отсюда и сматри на страже! — недовольно ответил босс Снагротц и продолжил изучать странную коробку, лежащую перед ним.
— Да, босс, что эта? Должно стоить того, что мы убегаем, я сабирался прицепить это к ним! — простонал угрюмый гофф
— Б-б-босс, пасматри сюда, скорей! — голос Смиркета был более взволнованным
— Што, что чего тебе надо? Не видишь, что я занят делами для боссов! — Снагротц напряженно раздумывал над тем, что за странный объект крутит в руках. Он понятия не имел что это за вещь, но не мог показаться глупым перед парнями. Меки скажут ему, что это за штука, пока нужно было успокоить парней.
Это вортеккс граната — с уверенностью сказал он — Очинь опасная. Видите эти буквы на имперском гоффике? Написано «только для боссов», так что не трогайте это, ясна?
Снагротц услышал, как водитель Хотродз бормочет с переднего сиденья
— Я помню, что у Узгоба Краззнита из Плахих Лун была вортеккс граната, она была не… Снагротц наклонился и резко захлопнул люк к водителю, чтобы парни не слышали продолжения.
— Заткнись и сматри на дорогу!
Где-то на заднем плане настойчивый голос Смиркетта становился все отчаяннее
— Босс! БОСС! Это очень-очень важно! Тебе точно-точно-точно надо пойти и заценить что тут!
Снагротц увидел, как ноги Смиркетта исчезли через маленькую смотровую щель
— Э! Куда это ты собрался! — Снагротц подобрался ближе к смотровой щели — Смиркетт, ты беспалезный грот, вернись пока я не…
Слова застряли в горле орка, когда он увидел приближающийся «Громовой ястреб»
— Вот чорт!
Еле слышно проговорил Снагротц, застывший от вида грациозной летающей крепости, зависшей в паре метров над вагоном. Смиркетт пытался спрятаться в ближайшем укрытии, но его попытки убежать долго не продлились…
— Все на выхад! Вылезайте! — закричал Снагротц, пинком открыв дверь и схватив «вортеккс гранату». Он попытался спрыгнуть с фуры, но было слишком поздно. Громкий рев оглушил орка, когда вагон превратился в огненный шар…
Космодесантник спрыгнул с холодных обгоревших обломков вагона и отдал честь сержанту. В его руках был имперский радиомаяк, который все искали…
Смертные зовут нас ангелами. Наши крылья из пламени, а гнев внушает ужас, но в нас нет ничего сверхъестественного. Мы — плоть, кровь и кости. Ни хваленые и ни бессмертные. И все же мы внушаем страх и благоговение, подобно существам истинного света.
Когда-то я верил, что среди нас был один из божественного рода, тот, кто мог претендовать на это имя. Безупречно благородный, нестареющий и мудрый, я бы сказал — истинный ангел. Так было до того дня, когда спала его маска, а затем другая, что была под ней, и я узнал, каким на самом деле ангелом был Данте.
Мое откровение началось на Гекатомбе…
На голой равнине кружил красно-ржавый песок, поднимаемый грозовыми ветрами с северных гор. Он скрывал громоздкие силуэты штурмовых кораблей, один из которых принадлежал нам.
Наши следы тоже исчезли, словно мы никогда не шли по высокому плато. Туда, где по подсказке ненадежно работающего ауспика должны были найти Кровавых Ангелов.
Раздался воинственный рокот, предвещая выброс пламени из вулкана среди высоких горных пиков. Для Саламандра это был детский лепет, но Вулканис оценил гармонию, наблюдая за извержением.
— Запах дома, — пробормотал он по воксу.
— Щенок. Плевок Дригнирра посвирепее будет, — ответил Зад’ир, как обычно любящий поспорить.
Я улыбнулся под драконьей личиной их подтруниванию. Огненным Змиям немного беспечности не помешает. Ее следовало прививать. Я доверил эту задачу сержанту Прэтору, но с недавних пор он стал мрачным. Прэтор вел внутреннюю борьбу, которая закалит его или же сломает. Он бы тоже посмеялся над этим унылым извержением.
Гекатомба была слабенькой версией Ноктюрна. Для Саламандр ее обжигающий кожу жар был нежной лаской, а горы — крошечными скалами в сравнении с затмевающими солнце пиками их родины.
— Как и твое дыхание, Зад’ир, — вставил Ксаккус, поддержав брата.
— Пожиратель скедов… — начал Зад’ир.
— Впереди, — вмешался Иканий, синевато-серый экран его ауспика трещал помехами. — Двести метров и приближается.
Несмотря на статику, я видел, как измеритель дистанции с щелканьем приближается к нулю.
— Ты уверен, Авангард? — спросил Зад’ир, употребив уничижительную кличку Икания. Она отражала желание Икания всегда быть впереди. В моей свите он находился меньше остальных. Довольно скоро новичок поймет, что не должен ничего доказывать. — Припоминаю какие-то восемьсот метров назад пустынную впадину, которая выглядела точно, как наша цель.
— Гроза забивает мои приборы.
— Ты уверен, что не твой нюх.
Иканий повернулся и свирепо взглянул на Зад’ира, но когда остальные воины засмеялись, все невольные оскорбления забылись.
— Мы снова обсуждаем твое дыхание, брат? — ответил Иканий, несмотря на внешнюю серьезность.
Снова раздался смех. Слышать его было в радость. Со времен вторжения на наш родной мир поводов для смеха почти не было. Но Ноктюрн пережил нападение Нигилана и его ренегатов из числа Драконовых Воинов. Наш Орден и его племена также выжили, но я по-прежнему нес тяжелое бремя.
— Не испытывайте жалости к гневу этого мира, — сказал я своим воинам. — Упивайтесь им. Сопротивляйтесь ему. И если все еще будете им недовольны… только тогда обращайтесь к Зад’иру за настоящим испытанием для вашей отваги.
Смех стал оглушительным. Редкость для нас, пусть Огненные Змии и известны своим несдержанным нравом. В этом смысле у нас было очень много общего с Волками. Но я прибыл сюда не для встречи с Гримнаром и его фенрисийскими псами войны. Когда ветер стих, а песок в воздухе осел, показались ярко-красные штурмовые корабли, а за ними наполовину засыпанная цитадель.
Это был старый бастион Кровавых Ангелов, построенный из гладкого серого гранита, хотя песок придал ему красноватый оттенок и разрушил некоторые из статуй на покатых стенах. Со стрельчатой арки свисало знамя, скорбно развевавшееся на ветру.
Внутрь бастиона вела широкая арка. Вполне возможно, когда-то она была достаточно большой, чтобы пропускать могучие боевые машины, но со временем так осела, что сейчас через нее мог пройти только один воин в силовом доспехе.
