Освободившись от противника, ящер мгновенно перевернулся и встал на лапы. Из его ноздрей вырвались струйки серого дыма, когда чешуйчатая морда повернулась в направлении Антаргина, а из разинутой пасти с пронзительным шипением показался раздвоенный алый язык.
Зверь искал объект для атаки.
- Верни его, немедленно! - приказал Перворожденный, устремив на Сальмира осуждающий взгляд.
Но тот, судя по всему, не торопился это сделать, так как серо-зеленая тварь продолжала медленно подползать к стоящим в центре комнаты Лутаргу и Антаргину, как будто бы ощущая окружающее их скопление энергии своего врага.
- Что тут произошло, - вместо того, чтобы исполнить приказ, спросил калерат собирателей.
Его взгляд метался от одного мужчины к другому, словно Сальмир безрезультатно пытался прочесть ответ на их лицах.
- Немедленно, - уже прорычал Перворожденный, чуть сдвинувшись в сторону и загородив собой сына.
Мужчина понимал, что, расцени Лутарг приближение аторекту, как угрозу, рьястор бросится на защиту, а сам он не сможет удержать взбешенного повелителя стихий. Вот только почему Сальмир провоцирует его, пока было загадкой.
- Слышишь меня? - в голосе Антаргина зазвучала сталь, и в комнате вновь повеяло холодом.
- Да, - калерат кивнул, и ящер исчез в сероватой дымке. - Но ты все же ответь, - потребовал мужчина. - Кто потерял контроль?
- Никто, пока вы не появились, - отмахнулся Перворожденный и указал собирателям на дверь. - Я вас не звал. Оставьте нас.
- Нет, Антаргин. Я останусь, - не согласился Сальмир, отрицательно покачав головой. - Он, - взгляд мужчины остановился на Лутарге, - не владеет собой, и ты это знаешь, поэтому будет лучше…
- Если ты выйдешь, не проверяя степень моего контроля, - договорил за калерата Перворожденный. - Сейчас же.
Голос Антаргина понизился до шепота, но этот шепот был настолько пронзителен и глубок, что на глазах удивленного Лутарга, каратели попятились к двери. Молодой человек, и так выбитый из колеи недавними событиями, только и смог, что покачать головой, абсолютно перестав понимать, что тут творится, причем с его непосредственным участием.
Казалось, что мир вокруг катится с высокой горы, сметая все на своем пути и не имея сил остановиться, даже зацепившись за выступ, а сам Лутарг находится в центре этого разрушающего, губительного потока.
- Что вы такое? - сорвалось с губ молодого человека, как только шисгарцы оставили его наедине с отцом. - И я тоже?
- Тресаиры, - отозвался Антаргин. - Мы тресаиры - рожденные с духом. Большая пятнистая кошка, которую ты видел - рьястор. Дух повелитель стихий. Самый сильный из всех, - голос мужчины звучал устало и с долей обреченности. - И он живет в нас с тобой.
- В нас? - это был даже не вопрос, а озвученное вслух недопонимание.
Проследовав за Перворожденным к окну, Лутарг прислонился к стене, не сводя глаз с мужчины, облокотившегося на подоконник. Взгляд Антаргина был устремлен куда-то вдаль, словно мужчина пытался разглядеть скрытую за горной преградой линию горизонта, чтобы прогуляться по ее размытым воздушной дымкой очертаниям в легчайшей ласке.
Сейчас Лутарга мучил один вопрос. Как эта тварь, названная рьястором, может жить в ком-то, а уж тем более в нем, - молодой человек представить не мог. Не мог понять, как в его теле может помещаться нечто подобное, столь сильное и неудержимое? И почему, если оно все это время было в нем, то не появилось, когда Лутарг так нуждался в его защите?
- Это что, моя душа?
- Нет, не душа - дух. Дух стихий. Ты это он, он - ты, просто разные формы одного и того же.
- Но…
- Я знаю, это сложно понять, но ты должен попытаться, - перебил молодого человека Антаргин. - Я покажу тебе, возможно, тогда станет проще.
- Что покажешь?
- Нас, наш народ, тебя. Да просто все, что знаю сам.
- Ты говоришь загадками.
- Для тебя, да.
Антаргин отвернулся от окна и посмотрел на сына, стараясь не обращать внимания на незаданные вслух вопросы. Он был уверен, что Лутаргу это не понравится, так же, как не нравилось когда-то его деду и Лурасе. Никто не желал представать открытой книгой для другого, копающегося в душе, и уж тем более делиться самыми сокровенными мыслями, хотя сам Антаргин собирался позволить сыну сделать это с ним.
В такие моменты, как сейчас, Перворожденный и сам бы с радостью избавился от этой, дарованной рьястором, способности. Видеть, сквозь вспышки воспоминаний, во что превратилась жизнь его сына на той стороне, было почти непереносимо больно, словно он сам отдал его в лапы чудовищ, что измывались над мальчиком долгие годы. А еще страшнее было понимать, что единственные воспоминания о матери, что хранились в душе Лутарга - это образ на гобелене, и смутное, почти неуловимое ощущение тепла ее рук, когда-то обнимавших его.
- Что бы ты сейчас не увидел, не противься и не пытайся изменить, - предупредил молодого человека Антаргин. - Все это уже было, случилось и от твоего вмешательства не сможет стать другим. Просто смотри.
Лутарг кивнул, соглашаясь и попутно спрашивая себя: "О чем он говорит"? Но долго мучиться ему не пришлось, потому что Перворожденный, получив подтверждение, коснулся руки молодого человека, открывая тому доступ к вековой памяти рьястора.
Антаргин не представлял, что именно дух покажет им сейчас, но надеялся, что среди увиденного будет и то, что поможет Лутаргу разобраться. Сам он не знал, как объяснить. Слишком много всего необходимо было узнать его сыну и со многим предстояло примириться.
Перворожденный убеждал себя, что мальчик справится. Он верил в него. Хотел верить, что сын пойдет по тропе отца и защитит свой народ!
… Она осыпалась сверкающей пеной к его ногам, приказывая.
- Давай, Рьястор, ты должен разбудить его.
- Я не могу, не получается, - жалобно проныл мальчик, напрягаясь изо всех сил, чтобы призвать сидящего в нем духа.
- Сосредоточься, - велела она, кружа у его ног искрящейся рябью. - Ты сможешь, я уверена.
- Но, мама, он не слушает меня! - разозлившись, вскричал мальчишка и топнул ногой.
- Риана, Рьястор. Я уже говорила тебе, - поправила его женщина, вновь собравшись в покрытое капельками воды тело. - Зови меня Рианой.
- Да, Риана, - теперь уже расстроено повторил он.
Она, коснувшись рукой темных вьющихся волос мальчика, пробежалась пальцами по шелковистым прядям, чтобы убрать со лба непослушный локон, что вечно лез ему в глаза.
- Соберись и попробуй еще раз.
В ее голосе строгость неизменно соседствовала с нежностью, и он послушался, устремляясь внутрь себя, чтобы найти и вытащить на поверхность непослушного духа, упрямо играющего с ним с прятки. Призвав все свои силы, мальчик дотянулся до едва ощутимого кусочка себя самого, обвитого сияющими нитями энергии и тихонько потянул…
