— Ваша просьба весьма разумна.
Данте глухо усмехнулся.
— Сет, конечно, не согласился бы с этим заявлением, брат, — он снова стал серьезным. — Я потратил так много времени, думая, как надежнее скрыть наше состояние от всей галактики, но мне и в голову не приходило, что кровь нашей крови, будет пытаться обратить все это себе на пользу.
Мифистион взял паузу, прежде чем ответить.
— Расчленители непокорны, это в их природе. Так было, начиная с первого Магистра, Амита. Они продвинутся к самому пределу осуждения и вне его, если подумают, что это в их силах. Но милорд, вы действительно думаете, что они бросят вам вызов, когда наступит подходящий момент?
Ответ Данте был оборван стуком в дверь. Он позвал, и брат-сержант Рафен появился у входа.
— Господин, — сказал он с поклоном, — лорд Сет хочет говорить с вами. Наедине.
Данте поглядел на Мефистиона и кивнул.
— Возможно, ответ на этот вопрос у меня будет раньше, чем я ожидал.
МЕФИСТИОН НЕ встретился глазами с Сетом, когда их пути пересеклись. Псайкер библиарий ступил мимо него и закрыл дверь комнаты. Расчленитель постоял осматриваясь.
Данте стоял перед решетчатым окном. Закат Ваала был богат коричневыми и оранжевыми тонами.
— Как ваш сержант, Нокс? — спросил он без вступления.
— Требуется нечто большее, чтобы убить одного из моих людей.
Данте принял это без комментариев.
— Не хотите ли чего-нибудь, кузен? — Кровавый Ангел указала на высокую бутыль с темным вином.
— Только минуту вашего времени, Данте, — ответил Сет. — И возможность говорить с вами как равный.
— Вы и без просьб равны мне, Сет, — сказал Магистр.
— Это не так, и вы это знаете, — Сет пересек комнату, изучая изысканный ковер под ногами, то была работа из Сегмента Ультима, миллионы цветных нитей. — Первое Основание. Мои родичи не могут сравниться с этим.
— Это имеет значение, да. Но оно не унижает вас, — Данте рассматривал гостя. — Но я думаю, что вы никогда не поверите в это, независимо от того сколько раз я повторюсь.
Сет отмахнулся от ответа, как будто тот ничего не значил, но внутри он тихо кипел.
— Вопрос унижений чувствителен для нас обоих, верно? Только я жил с этим намного дольше, чем вы. Я пришел к пониманию унижений, как можно было бы понять постоянного врага.
Данте медленно выдохнул.
— Я устал от иносказаний. Вы думаете, что я вас не уважаю. Вы неправы.
На лице Расчленителя, под серебряным имплантом задрожал мускул.
— Что я уважаю — это волю Терры. Как и все Расчленители, во имя духа Сангвиния и Императора Человечества, для их славы. Кровавые Ангелы могут сказать то же самое?
— Конечно, — отрезал Данте. — Другого человека я сразил бы посмей он утверждать обратное!
— И все же обстоятельства, если рассматривать их под определенным углом, позволяют предположить именно это. Прославление ложного Сангвния вашими людьми? Ересь, которая почти разрушила ваш Орден? И теперь, это жалкое представление вашего апотекария? Как любое из этих событий служит воле Терры, кузен?
— Я дал объяснения, — Данте скрестил руки и заговорил холоднее. — Я раскрыл свои мысли, — его глаза сузились. — Сделайте то же самое, Сет. Почему вы здесь? Что вы хотите от меня?
— Я приехал по вашему вызову, лорд Кровавых Ангелов.
— После того, как сначала отвергли его. Я повторяю — чего вы хотите?
Сет позволил появиться на губах тонкой улыбке.
— Я здесь, потому что я вижу шанс послужить Золотому Трону, остановив гниль, которая грозит проесть сердце Кровавых Ангелов. Я хочу предложить вам благородное решение, Данте, — он покачал головой. — Смотрите сами, кузен. Смотрите, куда ваша гордость привела ваш Орден. Вы — великие и могучие Кровавые Ангелы, Первое Основание, пугающие многих, а почитаемые еще большими… Опираясь на старую славу, вы позволили себе ослабеть. Это дело со щенком Аркио и Разрушительными Силами… Вы ни за что не должны были позволить зайти этому так далеко! Но вы были слишком зациклены на собственном величии или чем-то еще, и не увидели это, пока не стало слишком поздно, — Сет заметил на лице Данте мгновенную вспышку чего-то похожего на сомнение и ухватился за это.
«Я знаю вас. Знаю, что эти вопросы вы уже задавали себе сами». Сет кивнул.
— Мы — Адептус Астартес. И наш самый большой страх не умереть, а оказаться недостойным.
Данте бросил на него бритвенный взгляд.
— Сегодня вы уже один раз поставили под сомнение мое лидерство, — ответил он. — В следующий раз сделаете это на свой страх и риск.
Сет напрягался.
— Я только даю голос тому, что очевидно для всех. И я говорю это вам теперь, Магистр Магистру, один Сын Великого Ангела другому… Сделайте благородный поступок, Данте. Возьмите на себя ответственность за то, что произошло и устранитесь от управления Ваалом. Позвольте другому Ордену занять ваше место.
С губ Данте сорвался отрывистый невеселый смешок.
— Вы смеете говорить со мной о гордости, а потом предъявляете такие требования?
— Есть многие считающие так же, — парировал Сет. — И еще больше тех, кто склонится к тому же завтра на конклаве.
Данте отвернулся к окну, Сет ощутил, как в нем разгорается гнев.
— Что бы вы там ни думали, мой возраст не делает меня дряхлым, изнеженным старым дураком. И я встречу на арене любого воина, который будет утверждать подобное. И десять его братьев! Теперь уходите, Расчленитель, и я посчитаю эту наглую попытку вырвать у меня власть за чрезмерное рвение с вашей стороны!
— Вы думаете, что я это делаю для самого себя? — проскрежетал Сет. — Тут ничего личного, Данте! Я хочу только лучшего для Империума!
— Да, — пришел ответ. — Я полагаю, что хотите. И только по этой причине, я не посажу вас и вашу делегацию на корабль и не вышвырну в сторону Кретации. — Магистр Кровавых Ангелов повернулся к нему снова, глаза Данте напоминали кинжалы. — Но если вы задержитесь в моих комнатах еще миг, я боюсь, что вы сверх предела испытаете мое терпение.
Сет помедлил, а затем низко поклонился.
— Тогда, поговорим завтра.
Данте медленно ответил на поклон.
— В этом я не сомневаюсь.
ЦЕК ШЕЛ, КАК человек, идущий к виселице, потерявшись внутри себя. Его мысли были в постоянной сумятице. Перед ним, целеустремленно шагал брат-капитан Ридай, Сангвинарный Ангел с болт пистолетом в висящей на бедре кобуре, а сервитор коммуникант тащился сзади. Апотекарий знал, что Ниник шла сбоку. Когда он выходил из арены, хватило одного взгляда, чтобы заставить ее замолчать. Не было никакой нужды объяснять, что произошло в боевой яме. Его пепельное лицо говорило красноречивее всяких слов.
