Время, казалось, растянулось во всех направлениях. Эрикс не мог оторвать взгляд от реликвии — изгиб полированного лба, глубокие провалы пустых глазниц — всё это казалось смутно знакомым.
— Долг…
Голос Марко вновь огрубел.
— Долг лежит на Империуме, мой лорд. С незапамятных времён Легион охранял галактику. Они — последняя надежда, тонкая линия, проведённая против врагов человечества. Они выстоят там, где не сможем мы, — он печально помотал головой. — Но никто, кроме, возможно, всемогущего Императора, не может отогнать смерть навсегда, и многое теперь утрачено. Легион понёс…
Вдруг Центурий поднял голову и впился глазами в технодесантника. Марко опустил голову в извиняющемся жесте.
— Простите меня. Я не имею права говорить о таких вещах.
Эрикс едва услышал его. Он был очарован.
— Что он хочет от меня, Марко?
Неожиданно ответил сам Центурий, и голос его был самым потусторонним и пугающим из всех, что только мог вообразить Эрикс.
— Нам нужны вы, капитан Эрикс. Вы могли бы стать ценным членом Легиона. Вы были готовы отдать жизнь за защиту этого мира, и даже в смерти не отдать его врагу. На костях таких, как вы, был в своё время возведён Империум. Если ведёте вы, за вами идут без колебаний.
Эрикс едва ли мог вымолвить хоть слово. Неверие, ужас. Праведность. Всё это боролось в нём, пока он пытался вникнуть в слова мёртвого воина, и в тоже время он понимал, что не хотел бы вообще слышать их.
— Как мученик, вы бы потратили себя впустую. Как легионер, вы будете вечны.
Неуклюже удерживаясь на кушетке, Эрикс попытался дотянуться до Марко.
— Брат… Брат, я… умер?
Технодесантник улыбнулся в последний раз.
— Нет, мой господин. Мёртвые не могут исполнять волю Императора.
Его глаза подёрнулись дымкой, взгляд помутился. Он был готов поклясться, что слышит голоса из растущих в углах комнаты теней.
— Что я должен сделать? — прошептал он.
Марко положил ладонь на лоб капитана, его пальцы нащупали три титановых штифта, вставленные туда.
— Посвятите себя ему, мой господин. Посвятите себя Легиону и восстановите баланс.
Эрикс смотрел на полированный, гипертрофированный череп в коробке, лежащей перед ним — в бесконечную, безвременную бездну, плескающуюся в пустых глазницах. Это было похоже на мрачное зеркало, отражающее судьбу всех людей, живших и умерших в этой пустой и безжалостной галактике.
И тогда он увидел правду о братстве Центурия.
И также было правдой то, что Эрикс оплакивал бы их всех, если бы имел теперь глаза, сердца и саму душу.
Брат Марко вознёс молитву и поднял тонкое одеяло, накрывая безжизненные черты своего капитана.
— По нему будут скучать, — сказал он чистую правду, — из всех братьев-капитанов он был самым любимым среди простых воинов Ордена. Весть достигнет остальных, и его будут оплакивать. Возможно, они, наконец, увидят глупость…
Его прервал резкий звук в коридоре за апотекарионом. Женщина кричала от ужаса дальше по коридору.
Марко развернулся проверить пикт-экран, но тот был заполнен бесформенной статикой. Все экраны вышли из строя. Выругавшись, он дотянулся до вокс-бусины в ухе.
— Брат Джаннер, пришлите…
Болтерный огонь заглушил канал связи. Марко услышал крики своих боевых братьев и вопли испуганных смертных.
— Джаннер! — крикнул он, направляясь к дверям в коридор. — Джаннер, ответь!
Нет ответа. По крайней мере, ничего вразумительного.
Он ворвался в коридор и был встречен стеной зелёного пламени, которое перегородило ему путь и жадно лизало голые стены. Проход вспыхнул, когда через него вывалилась горящая фигура брата Джаннера, его плоть обуглилась, а глаза в неестественном огне раскалились добела.
Марко выхватил плазменный пистолет, но мог только наблюдать, как его брат упал на колени и повалился на каменные плиты.
Несмотря на бушующий огонь, всего в нескольких метрах от него пара напуганных гражданских в грязных одеждах укрылись за перевёрнутым столом. Оба кричали без остановки, хотя изумрудный огонь не касался их, эти крики сигналами тревоги отзывались во всей боевой системе Марко.
Затем в поле зрения появился ещё один воин Легиона.
Омываемый пламенем, он походил на призрачного мстящего ангела из мрачных легенд, и его холодный взгляд застыл на том месте, где стоял Марко. Напрочь забыв про плазменный пистолет, Марко рванулся обратно в апотекарион — только чтобы столкнуться лицом к лицу с братом-сержантом Центурием.
— Э-это… — он запнулся — это н-не то, что ты…
Протесты Марко застряли в горле. Он понял, что то, что он думал раньше, теперь не имеет значения.
Центурий поднял руку, Анимус Малорум лежал на его протянутой перчатке. Пустые глаза черепа теперь сияли зловещим, потусторонним светом.
— Служи, — произнёс призрачный сержант, — служи или умри.
— Нет! — крикнул Марко, поднимая пистолет. Он открыл огонь, яркий плазменный свет освещал кости на броне Центурия. Но выстрелы проходили сквозь легионера, бессильно разбиваясь о стену за его спиной и разбрызгивая перегретые капли по полу.
— Нет! — снова крикнул он. — Капитан Эрикс не говорил с нами так!
Центурий остановился на мгновение, прежде чем обнажить цепной меч.
— Действительно, ваш капитан отдал бы свою жизнь самоотверженно и безоговорочно, в своём служении Императору. Но ваша жертва была пустой. Ожидаемой. Спланированной. Поэтому вы лишитесь своей души.
Марко остановился, его взгляд плавал. Легионер стоял не более чем в метре от него.
— Долг слишком велик, и счёт растёт. Растёт с каждым десятилетием.
Холод закрался в его пальцы, и пистолет выпал из ослабшей хватки. Он не слышал ничего, кроме агонии своих братьев по воксу, сменившейся затем потрескивающей тишиной.
— Но не для вас, бессмертные рабы легиона. Вы заплатите по счетам.
Бездна поманила. Марко почувствовал, как она раскрывается под ним с воем замученных душ, сочтённых слишком слабо служащими Императору в свои последние секунды.
Анимус Малорум. Вот всё, что он видел перед собой.
Затем Центурий коснулся сверхъестественной реликвией чела Марко, и технодесантник понял, что он пропал.
Бэк-информация о Легионе Проклятых
«История о Легионе Проклятых является одной из самых причудливых легенд Империума. Сведущие в тайных познаниях люди могут найти много противоречивых докладов об этих потусторонних воителях, их внезапных появлениях в безнадёжных битвах и столь же неожиданных, совершенно необъяснимых исчезновениях после победы»
