— Что? — расстроенный неприятностями Юрась даже сразу не сообразил, о чём его спрашивают.
— "Дерёвня! — выругался про себя Сидор. — Соображает лишь из-под палки или через два часа. Нет, не годен! Староста деревенский из него может ещё и выйдет, а из егерей придётся турнуть, соображает туго. Нафиг такие тугодумы".
— Я спрашиваю, куда вы мусор сваливайте, — медленно, чуть ли не по слогам процедил сквозь зубы Сидор.
— Там, — мгновенно среагировал Юрась на тихий, угрожающий рык, ткнув в сторону ближней опушки леса рукой.
— Показывай, — поднялся Сидор со своего места.
Обследование помойки подтвердило худшие из его подозрений. Если, по словам десятника, теперь уж точно бывшего, курсанты с Ягодного последнюю неделю им каждый вечер таскали по два ведра ягоды, угощая девчонок, то кубового объёма ямка, выкопанная на краю лагеря под мусор, за прошедшее время должна была быть забита косточкой. Доверху!
Ничего не было.
И быстрое, тщательное обследование всей территории лагеря показало, что косточек из-под шишко-ягоды нет нигде. Ни одной! И в первых лучах поднявшегося над лесом солнца, это было особенно хорошо видно, насколько в лагере была, чуть ли не стерильная чистота.
И тут же выяснилось, что за чистоту на территории лагеря отвечала та самая пресловутая Дуся, которая, что ещё более удивительно, сама вызвалась на это дело, мотивировав это тем, что не любит, мол, грязи.
История с побегом и отравлением остающихся в лагере девчонок теперь уже выглядела совсем другим образом. Ни о каком спонтанном побеге перепуганных девчонок уже не могло идти и речи. Акция явно была хорошо спланирована и тщательно подготовлена.
Теперь беглецов следовало любым образом догнать и отобрать то, что они отсюда украли. Позволять расползтись шишко-ягоде по всему континенту, допустить было нельзя. Да и наказать воровок-отравительниц следовало предметно.
— Тебе это надо видеть.
Тихо подошедший к столпившейся у помойки группе Димон, сразу навеял собравшимся самые нехорошие мысли.
Пока ты тут по помойкам шарился, мы уже нашли парочку беглянок.
— И судя по твоему мрачному виду, ничего хорошего в этом нет, — мрачно буркнул Сидор.
— Догадливый, — ещё более мрачно проскрипел хриплым с утра голосом Димон. — Мёртвые. Кто-то располосовал обеим беглянкам горло от уха до уха. И можно даже догадаться кто. Лишь у этих двух дурёх были арбалеты. Теперь они у той четвёрки. По крайней мере, так говорят ящеры. Следопыты, блин, — сердито выругался он.
— А поподробнее?
— Поподробнее? — мрачно переспросил подошедший следом Дуг Тощий, ящер из свиты ящеров охранников. — Хорошо, можно и поподробнее.
Сначала сбежали первые четверо. Эти двое, мёртвые которые, видать заметили и захотели остановить. Не получилось. Теперь этих двух надо закопать, за остальными четырьмя выслать погоню.
Судя же по тому, как те четверо управляются с ножами, и как они нынче, благодаря покойницам вооружены, легко их не взять. По крайней мере, наших сил точно не хватит. Можем выделить не более трёх ящеров. Так что, нужны ваши парни с Ягодного. Если сейчас туда гонца послать, то к полудню будут здесь. Тогда есть вероятность того что догоним.
— Так что ж ты стоишь? — тихо процедил сквозь стиснутые зубы Сидор. — Почему гонец ещё не в пути?
— Потому что там, нам никто не поверит, — флегматично передёрнул плечами ящер. — Нужен или ты, или он, — кивком головы указал он на Димона. — Никому иному парни оттуда не поверят. Даже на записку не посмотрят. Злые они и уже учёные не раз. Сам дрессировал, пока ты на озёра развлекаться ездил.
— Меня уже нет, — поспешно бросил Димон, повернувшемуся в его сторону звереющему на глазах Сидору. Зная по опыту, как тот не терпит, когда кто-то начинает вмешиваться в его планы, он тут поспешил же откосить. — Беру Юрася, пусть показывает короткую тропку. Не всё ж по ней за любовью бегать.
— Так, где ты говорил у вас здесь коротенькая тропка на Ягодный? — неприятно улыбаясь, Сидор медленно повернулся к держащемуся у него за спиной бледному, окончательно понявшему, что для него это добром не кончится, десятнику. — Ты всё понял, Юрась? У тебя одна возможность реабилитироваться — догнать и привести их обратно. Догонишь — прощу. Нет? Не обижайся.
Ну вот, счас начнётся, — мрачно пробормотал он, увидев за его спиной подходящего к ним начальника его охраны из ящеров. — Опять очередное нытьё, что я не берегу себя, а кончится всё как обычно. Найдя тысячу причин, опять эта сволота никуда не пустит. И я снова пропущу самое интересное.
Ты ещё здесь? — стараясь окончательно не сорваться и не наговорить всем грубостей, сердито бросил он мгновенно испарившемуся с его глаз Юрасю.
А дальше… Дальше…, как собственно и ожидалось, их с Димоном самым безцеремонным образом отстранили от организации преследования, и даже до подготовки не допустили. Сказали, что они не только ничего не понимают в столь тонком деле, так ещё и популярно, читай матом, объяснили, что охота на людей требует особого, деликатного подхода. Везде, мол, есть своя специфика, а тут… особая. А поскольку они новички и ни хрена в сём тонком деле не разбираются, то…
Короче, в двух словах смысл получасовой, крайне убедительной речи ящера состоял в том, что шкура Сидора для слишком многих последнее время представляет несомненный интерес. Как для тех, кто хотел бы её получить, так и для тех, кому она нужна в цельности. Так что, иными словами, не суйся, без тебя есть кому побегать по лесу. Не умножай сущностей, как порой говаривают в иных местах.
И кто сказал? Ящеры! Оказалось, у них в столь тонком, специфическом деле был весьма богатый опыт. Вот, оказывается, когда тайны об их прошлом вылазят на свет. Они, оказалось, имеют богатый опыт охоты на людей.
Интересно бы знать, где и как они его получили.
Все эти мысли пришли в голову Сидору потом, после того как он поуспокоился от злости что его так безцеремонно отстранили. А пока что он старательно обкладывал своих охранников-ящеров матерными конструкциями не менее чем в три этажа и яростно сверлил наглецов гневным взором.
Все его доводы, что где же он тогда его приобретёт, этот пресловутый опыт, если не будет принимать в погоне непосредственное участие, пропадали втуне. Его просто не слушали. Нет, и всё! Убьют, мол, дурака, что мы тогда делать будем.
Так что, гневно сверкать глазами он мог сколько угодно, главное, чтоб рта при этом не открывал. И если матерился, то про себя. А Сидор, по опыту уже знал, что материться и разоряться можно сколько угодно, это ничего это не изменит. Ему просто не дадут сделать то, что ящеры считали неправильным, а сил воевать с ними у него уже не было.
