Сейчас он стоял, облаченный в рунический доспех, высоко в наблюдательном зале Клыка и смотрел, как прямо перед ним отражается от пустотных щитов огонь. Ни один снаряд не мог пробить эту защиту, но существовало и другое оружие.
Стурмъярт ударил посохом по полу, и металл задрожал от удара. Душа бури закрутилась вокруг него. Жрец чувствовал, как воздушный поток становится все холоднее и яростнее. Гнев самого Стурмъярта питал надвигавшееся смятение. Он мог использовать свою ярость, обратить ее в нечто совершенно ужасающее, обладающее невообразимо чудовищной силой.
Яростные ветры ревели вокруг остроконечной вершины, завывали в кипящем плазмой воздухе и хлестали раскаленные докрасна скалы. Чистое васильковое небо заклубилось облаками. Низкий рокот разносился меж окружавших Клык пиков.
Почувствуйте же! Ощутите приход души мира. Это сила, подобной которой ни один колдун никогда не будет обладать.
Стурмъярт прищурился, стиснув посох. Его второе сердце забилось спокойно и ровно. Вызывание было делом болезненным. Но он наслаждался этой болью. Словно раскаленные цепи, она выжигала еще более сильную боль в его душе.
Все больше и больше туч зарождалось в небе, срываясь с гребней гор, их рваные края освещались резкими молниями. А в их тени пришел град, стремительной стеной обрушиваясь на многострадальную землю.
Поднимите глаза к небесам, предатели.
Он видел колдунов среди вражеских орд. Их психические сущности, подобно звездам, выделялись даже сквозь шум и неразбериху. Они были могущественными, погрязшими в отвратительных, тошнотворных энергиях. Стурмъярт чувствовал их высокомерие, их самоуверенность. Некоторые были физически испорченными, поддавшимися тем ужасным изменениям плоти, что разрушали их род. Один из них, самая яркая звезда из всех, продвинулся очень далеко по пути разрушения.
Вас много, а нас мало. Но это наш мир, и мы владеем его мощью.
Буря усиливалась. Пролетев по вершинам, ветер, грозно завывая, направился к Клыку. Небо потемнело, и теперь взрывы вокруг горы походили на яркие угли в костре. Яростно молотил крупный град, треща и стуча по камням.
Вы думаете, что пришли сражаться со смертными, такими же, как вы.
Ветер усилился и стал еще стремительнее, превращаясь в бешеный вихрь, творивший ужасающие разрушения. Приблизился снежный буран, питаемый пульсирующей энергией бури. Стихия переворачивала танки. Колонны пехоты на флангах сметало шквальным ветром с дамб вниз, в пропасть.
Думаете, мы поддадимся колдовству, как это сделали вы?
Стурмъярт почувствовал кровь во рту, она уже стекала по лоснящейся бороде. Он проигнорировал ее. Резкая боль потонула в смерче психической силы, наполнившей его тело. Он был не чем иным, как каналом, сосудом, пропустившим через себя дикую ярость стихии. Необузданный вой ветра превратился в оглушительный рев. Огни вокруг Клыка расцвели ослепительными вспышками энергии, что разрывали в лохмотья свирепые ветры.
Вы ошибаетесь.
Колдуны ответили, посылая собственные мерцающие молнии и полупрозрачные кинетические щиты в бой против обрушивающейся с небес опасности. Они были могучими, эти маги. Но колдуны сражались с природными стихиями, и атака на Клык захлебнулась. Штурмовые корабли срывались на землю, словно кометы, разорванные на части бесновавшимся небом. Крики умирающих и объятых ужасом солдат эхом вплетались в пульсирующие потоки бури.
Стурмъярт наслаждался их криками. Они питали его силу. Питали силу планеты. Захватчики принесли с собой малефикарум и навлекли на себя справедливую кару.
И даже истекая кровью и забившись в укрытия, колдуны усваивали урок; тот самый урок, что познавал каждый рунный жрец с тех самых пор, как Всеотец впервые принес путь вюрда в холодный мир смерти.
Стурмъярт знал это. Знал на протяжении многих столетий и теперь наслаждался, объясняя истину тем, кто осмелился бросить ему вызов.
Не мы защищаем Фенрис. Фенрис защищает нас. Планета и народ едины. Мы делим душу, душу ненависти, и теперь она пришла к вам, темная ненависть на крыльях шторма.
Хорошо усвойте этот урок, ибо скоро эта истина убьет вас.
Тень в темноте отступила, и ужасные глаза исчезли. Фрейя попятилась, вскинула винтовку и выстрелила. Пули скъолдтара при должном умении причиняли больший урон, чем автоганы Имперской Гвардии, и по залу разнесся вой нечеловеческой боли.
— Хускарл! — раздались вопли слева.
Оттуда полыхнули новые залпы, когда солдаты побежали вперед, стреляя от пояса туда, где недавно стоял… зверь, которого она видел.
— Назад! — завопила девушка, прекратив стрелять и пытаясь разобраться в сигналах на дисплее визора. На счетчике дистанции не было ничего. Вообще ничего.
Солдаты отступали вместе с Фрейей, все еще стреляя. Из-за страха выстрелы были неприцельными.
О Русс, где наша храбрость?
— Соберись! — прокричала она, врезав ближайшему солдату. — Стреляй, когда видишь цель.
Он продолжал стрелять, палец намертво вжался в спусковой крючок. Под маской Фрейя увидела его расширенные от ужаса глаза.
— Оно идет! — вопил он. — Оно возвращается!
А затем Фрейя увидела это — огромную, стремительную фигуру, внезапно выпрыгнувшую из темноты подобно ночному кошмару. Винтовки продолжали стрелять, ослепительно-белыми вспышками освещая сутулое, могучее тело. Фрейя успела поразиться зрелищу — янтарные глаза, невероятно могучие плечи, кроваво-красные челюсти, — а потом тоже открыла огонь, отступая, пока не почувствовала спиной металлические конечности сервиторов.
Из темноты появлялись все новые жуткие фигуры, крадущиеся, прихрамывающие. Все они были разными, но одинаково кошмарными, словно сны творцов плоти, разорванные и заново собранные в беспорядке дикого ужаса.
— Держать строй! — закричала Фрейя, опустошив магазин и дрожащей рукой вставляя новый. — Держите их на расстоянии!
Она увидела, как один из монстров отпрянул, когда в него ударили очереди, заставив от боли припасть к земле. Существо завопило от ярости и боли, а затем вновь прыгнуло к людям.
Кровь Русса, оно еще живо!
Затем выскочил другой зверь, прорвавшись через поток огня и не обращая внимания на попадания, словно пули были легким дождиком. Это оказалось гигантское, мощное животное с толстой, жесткой шерстью. Длинная, оскалившаяся морда излучала злобу, из клыкастой пасти свисал блестящий язык. Чудище встало на задние лапы, превратившись в пародию на человека.
