И тогда начнется настоящая работа.
+ Как успехи, брат? + спросил Афаэль, зная, что вопрос вызовет раздражение у Темеха, находящегося в сотнях километров от него на борту «Херумона».
Последовала долгая пауза, прежде чем пришел ответ.
+ Ты только что все испортил. Я не могу оставаться на связи с тобой в этом состоянии. +
+ Прости меня. Но тебе стоит знать, что атака на врата близка к завершению. +
+ И что с того? Это ничего не значит, пока существуют их заклинания. +
Афаэля задел тон Темеха. Корвид пребывал в полной безопасности, окруженный удобствами просторных кают «Херумона». Здесь, на ледяном насте, было куда менее комфортно.
+ Они падут очень скоро. Мне нужно знать, что твоя работа движется с той же скоростью, что и моя. +
+ Я сообщу, когда буду готов. Но до тех пор не беспокой меня. +
Связь между колдунами оборвалась. Прерывание оказалось почти болезненным. У Афаэля даже глаза заслезились.
Почему он так враждебен?
Колдун почувствовал гнев и разочарование в надменном тоне Корвида. От этого у Афаэля вновь усилилось жжение кожи на шее.
Он напрягся, остановившись на пути к воротам. Его свита в терминаторских доспехах безмолвно замерла рядом.
Зараза распространяется.
Он знает.
Раздражение сменилось холодным беспокойством. Со времен аримановой Рубрики угроза мутации превратилась в табу. В легионе, пожертвовавшем всем, чтобы избежать когтей Изменяющего Пути, любой признак того, что магия была не полностью успешной, считался чем-то вроде ереси.
— Увеличить скорость! — рявкнул Афаэль по каналу связи.
«Лендрейдеры», подстегнув двигатели, ускорились. Все больше артиллерийских установок выходили на линию огня и зарывались в твердый, как сталь, камень.
Но почему сейчас? Почему, когда час моей победы так близок, происходит это все… возвращается изменение тела?
Он посмотрел вверх, на врата, окидывая взглядом объятые огнем камни. На них были вырезаны знаки, обереги, созданные для защиты от мутировавшей силы колдовства. Вот их-то он и должен уничтожить, чтобы проложить путь для прихода куда большей мощи.
За что я обречен на это?
Афаэль созерцал могущественные руны, вырезанные на взлетавших в небо скалах, и его настроение портилось все больше. Мистические знаки напоминали о том, что он и без того знал, — судьбы избежать нельзя. Если для него и существует спасение, то лежит оно не в крепости Псов Императора.
Да будет так. Я приму это и обращу свою порчу в силу.
Он вновь пошел вперед, едва замечая тенями следовавших за ним воинов в терминаторской броне. Он чувствовал, как ускоряется в теле мутация, кипит под кожей, словно рой пойманных в ловушку насекомых. Но какое-то время доспех сможет скрывать ее признаки.
От новых взрывов плазмы зарябили кинетические щиты. Бронетранспортер вскрыло хлестким залпом огня, раскаленные куски брони разметало штормовым ветром. Каждую секунду погибали люди, сотни солдат, вечное топливо для пламени, что полыхало уже многие столетия. Их судьбы всегда мало значили для колдуна и еще меньше сейчас, когда его собственные перспективы стали столь безрадостными.
— Лорд, тараны выходят на позицию рядом с обеими целями, — донесся по связи голос Стража Шпиля. — Ждут ваших приказаний.
Афаэль почувствовал, как помимо воли изогнулись губы. Инфекция добралась и до лица.
— Вели им стрелять, как будут готовы, — ответил он, изо всех сил стараясь говорить своим обычным голосом. По зудящей коже градом катился пот. — Капитан, быстро доставь нас туда. Промедление дурно на меня влияет, я жажду пролить кровь.
Чернокрылый пробирался по коридору с двумя дюжинами до зубов вооруженных кэрлов. Сам он был в панцирном доспехе, с болт-пистолетом в руке. Его люди шли настороженно, готовые стрелять по первому знаку. За масками виднелись расширенные глаза. Теперь, когда нудные ремонтные работы сменились охотой, его скуку и усталость как рукой сняло.
Нейман осмотрел труп матроса в совещательной каюте и сказал остальным то, что они уже и так знали. Человек был шпионом, способным сливаться с фоном и бесшумно передавать информацию через искусственные глазные яблоки тому, кто его контролировал. С той минуты Чернокрылый обыскивал корабль, неутомимо проверяя палубу за палубой. В ходе поисков были обнаружены другие шпионы, все — с такими же имплантированными глазными яблоками. Теперь они были мертвы, а их тела полыхали в топках машинариума.
Чернокрылый внимательно оглядывался по сторонам. Они были на нижних палубах корабля, в отсеках с плохим освещением, куда не спускалась команда. Идеальное место, чтобы спрятаться.
Волчий скаут прекрасно понимал степень собственной уязвимости. Кто бы ни контролировал тех несчастных марионеток, он был мастером в колдовстве. У Чернокрылого не было оружия, чтобы сражаться с такой силой, а его команда еще менее могла себя защитить. Даже если космодесантник умудрится найти логово врага, была вероятность, что он столкнется с тем, кого не сумеет одолеть.
Такая перспектива его не пугала, но определенно досаждала. По меньшей мере, он надеялся прожить достаточно долго, чтобы его маневр на Фенрисе вошел во все саги. И мысль, что все проделанное может оказаться напрасным, раздражала скаута до невозможности.
И конечно же, не менее важным оставался вопрос выживания Клыка.
— Вот Хель, где мы вообще? — спросил он по воксу, с отвращением оглядывая простиравшийся впереди грязный темный туннель.
— Под задними топливными баками, лорд, — пришел ответ Рэкборна, хускарла. Голос его звучал натянуто. Не испуганно, но с явным напряжением. Чернокрылый как-то совсем забыл, что смертным каждый цикл нужно спать хотя бы пару часов. Если в ближайшее время они ничего не обнаружат, придется дать людям немного отдохнуть.
Такие слабые. Столь утомительно слабые.
Он взглянул на дисплей шлема. Скауты редко надевали шлем в битву, но Чернокрылый никогда не понимал этой привычки. Риск лишиться головы от прицельного лазерного луча казался больше вопросом тупости, чем бравады. В его маске был тактический дисплей, показывавший жизненные показатели в радиусе тридцати метров, а также докладывавший о нахождении его солдат. Не так хорошо, как шлем типа VII «Аквила», но все равно очень неплохо.
Все руны на визоре, светившиеся в настоящее время, были все более назойливыми запросами от Неймана. Навигатор все прошедшие шесть часов призывал Волка вернуться на мостик, чтобы скорректировать вектор полета, прежде чем он отправится отдыхать в свою каюту.
