– Я на пути к ТВ.
– Бежишь.
– Ты сомневался? Рапорт по ситуации?
– Надо разгрузить дроида и собрать кучу снаряжения. Но викваи могут тащить удивительно много, если их вежливо попросить. РВП – около часа.
– Вызови Дармана, если Джинарт его еще не нашла.
– Понял. РВП?
– Под вопросом. Сейчас ищу транспорт.
– Уверен?
– Можно работать быстро или тихо. Сейчас я предпочту "быстро". Связь закончил.
Найнер держался достаточно близко к дороге, чтобы слышать звук машин. Ему был нужен спидер. Покореженное шасси какого-то личного транспорта вверх ногами стояло на обочине дороги – подтверждение силы взрыва.
В конце концов, кто-нибудь придет взглянуть на повреждения. И у него появится шанс.
Через несколько минут Найнер рассмотрел нетронутые здания между деревьями. Он приближался к краю зоны поражения; впереди он видел приближающиеся огни, и визор подтвердил, что они движутся быстро. Клон рухнул под прикрытие травы; когда они приблизились, то оказались лэндспидером и спидербайком.
Найнер не собирался идти обратно в зону поражения за одной из машин. Их надо было остановить здесь… и с минимальными повреждениями, иначе все равно придется искать транспорт к ТВ.
Он перевел винтовку в снайперский режим и подождал, пока лэндспидер не окажется в трехстах метрах от него. Клона не удивило то, что это не была аварийная машина. Теперь он четко видел водителя – трандошан. Они не числятся среди работников общественных спасательных служб; наверняка он спешил посмотреть, как повлиял взрыв на перевозку рабов. На спидербайке тоже сидел трандошан.
Найнер мягко нажал на спуск и выстрел разнес ветровое стекло машины. Она шарахнулась с дороги, подняв тучу грязи и гравия; спидербайк вильнул влево и замер. На мгновение ездок заколебался, инстинктивно оглянувшись, будто не будучи уверенным, что произошло; похоже, он все понял как раз тогда, когда второй выстрел Найнера угодил ему прямо в грудь. Спидербайк завис без движения в метре над землей.
Много чего можно сказать о визорах ночного зрения.
Найнер покинул укрытие и запрыгнул в спидер, пристроив ранец на заднем сиденье. Он наслаждался этой секундой; похоже, в самых примитивных инстинктах человека сидело желание сбросить с себя груз, вместе с долгим глотком ледяной воды. Облегчение было потрясающим.
Хороший сон ночью и нормальный горячий обед вообще превратят положение в чудесное. И чем скорее он вернется к отряду и завершит оставшуюся работу, тем скорее сможет удовлетворить эти желания.
Он направил спидер в лес и двинулся на юг в отличном состоянии духа.
***
Огоньки света мерцали впереди маленьким созвездием. Они могли быть в километре от Этейн, или до них можно было рукой подать – невозможно было определить простым зрением.
Но она ясно чувствовала их дыхание. Насыщенный, тошнотворный запах сырого мяса. Девушка махнула световым мечом у входа в их убежище, и гданы рассеялись. Она пыталась при помощи Силы убедить их побеспокоить кого-то другого, но лишь еще больше заинтересовала зверей, хотя они перестали пытаться от нее что-нибудь откусить.
"Как у тебя это получалось, Джинарт? Как ты их сдерживала?"
Она свернулась под навесом, который соорудил Дарман, и прислушалась к воде, прокладывавшей себе путь сквозь листья. Дождь уже стих, но вода все еще текла тонкими струйками и капли падали на кусок пластоида у нее над головой. Этейн вновь слышала звуки, по крайней мере одним ухом.
А еще она очень четко видела. И видела она лицо умбарана, которому почти снесла голову световым мечом. Паника и страх вытеснили случившееся из ее рассудка, но теперь, в тишине и покое, видение вернулось и не собиралось уходить.
Впервые за эти дни Этейн попыталась медитировать, отрешившись от раздражающего плеска воды над головой. Дарман бродил снаружи, молчал и не волновался. Она чувствовала его как прилив и отлив – беспокоится, чуть-чуть напуган, но сосредоточен и без всякого насилия над собой или внутреннего конфликта.
Хотелось спросить, как он достиг такого равновесия. Их обоих растили в полной изоляции от повседневного мира, с их собственными ценностями и правилами – не потому, что их выбрали для иной жизни, а потому, что они такими родились. Их призвание определили гены… нечестно. Он очевидно, прекрасно преуспевал; она же в той же степени провалилась.
Этейн позволила ясности этого откровения омыть себя.
Это почти успокаивало.
А потом это чувство прошло, и волна чистого веселья захлестнула ее внезапным ударом. Дарман просунул голову под навес.
– Они идут, – сказал он. – Мой отряд в пути, – он помедлил, будто слушая что-то, и касаясь перчаткой боковой стороны шлема. Было странно видеть такую радость, и понятия не иметь о выражении его лица. – Час или около того. Найнер разнес комм-станцию в Теклете, Фай и Атин получили больше снаряжения, чем потребуется. И еще взяли пленного, – он вновь помедлил, поворачивая голову так, будто говорил с кем-то. Казалось, что коммандо переключается между слышимым и неслышимым – будто его шлем был отдельным миром, в который он уходил по желанию. – Виквай, ну надо же. Ну, у них имелись причины.
Он застыл на несколько секунд, а потом решительно кивнул. Затем стянул шлем; лицо клона сияло одной сплошной улыбкой, не предназначавшейся чему-то конкретному.
– С ними все в порядке, как я понимаю, – сказала Этейн.
– Да, все в норме.
– Я рада. Вы братья, да?
– Ну… не на самом деле.
– А, вы же клоны…
– Они – не мой изначальный отряд, – пояснил Дарман. Он все еще излучал радость и хорошее настроение. – Все мои братья погибли в битве на Геонозисе, как и у них. Мы даже друг друга не знали до этого задания. Но трое из нас учились у одного сержанта, так что мы можем считать друг друга семьей. Кроме Атина, конечно.
Это замечание было поразительным. Дарман не проявил ни одного мельчайшего признака, что его ранила недавняя потеря. Этейн мало знала о биологических семьях, но понимала, что о смерти мастера Фульера будет горевать и через три месяца, и даже через три года. Возможно, они вытравили клонам и способность жалеть.
– Тогда… ты не скучаешь о своих братьях.
Улыбка Дармана слегка ослабла.
– Конечно, я горюю, – тихо сказал он. – Каждый день.
– Мне казалось, что ты принимаешь это… так спокойно.
– Мы знаем, что нас убьют. Если мы на этом зациклимся, то станем бесполезны. К этому просто надо привыкнуть, как говорил наш старик сержант. Мы все когда-нибудь умрем, так что лучше просто попробовать умереть, сражаясь за что-то достойное.
