Неровар — новичок среди нас. Ему принадлежит сомнительная честь быть единственным рыцарем, которого я выбрал лично. Необходимо, чтобы в отряде был апотекарий. Во время испытаний Неровар впечатлил меня своим спокойствием и выдержкой. Как раз сейчас он складывает свой нартециум. Сосредоточенно сузив голубые глаза, он проверяет остроту хирургических лезвий и лазерных резаков. Когда он включает редуктор, раздается тошнотворный звук, похожий на «клак»! Даритель милосердной смерти, извлекатель геносемени — его прокалывающие части с щелчком появляются из гнезд, а затем убираются со зловещей неспешностью.
И наконец, Бастилан. Лучший и незаметнейший из нас. Лидер, но не командир; вдохновляющий своим присутствием, но при этом не стратег — вечный сержант. Он всегда говорит, что именно такой роли он и жаждет. Я молюсь, чтобы это было правдой. Потому что, даже если он нас обманывает, он чересчур хорошо прячет эту ложь в глубине своих темных глаз.
Именно он говорит со мной сейчас. И его слова заставляют меня похолодеть.
— До меня дошли слухи от Герайнта и Логрейна из братства меча, — говорит он, осторожно подбирая слова. — Будто бы верховный маршал собирается поставить тебя во главе Крестового Похода.
На мгновение все застыли на месте.
Небеса над Армагеддоном были мешаниной темно-серого и серовато-желтого. Жители планеты привыкли к покрову из серых облаков, а в сезоны бурь от кислотных дождей людей защищали стены ульев.
Вокруг каждого города-улья обширные пространства были очищены и либо залиты рокритом, либо просто выровнены бульдозерами. Дождь обрушивался на очищенные пространства вокруг улья Гадес, оставляя блестящие капли на пустотных щитах, защищавших город. По всему миру небеса были в смятении, на погоду губительно действовали атмосферные волнения, вызванные бесчисленными кораблями, каждый день пронзавшими облачный покров.
Над ульем Гадес бури были особенно яростны. Сотни транспортно-десантных судов, чья краска уже почти полностью стерлась, обнажив голый металл, застыли на посадочных площадках. Из некоторых тянулись колонны людей в спешно сооруженные палаточные лагеря. Другие ожидали улучшения погоды, чтобы вернуться на орбиту.
Сам по себе Гадес был обычным промышленным шрамом на изуродованном лике Армагеддона. Несмотря на попытки восстановить город после последней войны, закончившейся более полувека назад, над ним все еще тяготели болезненные воспоминания. Разрушенные дома, разбитые купола, треснувшие соборы — вот таким оставался улей.
Эскадрилья «Громовых ястребов» пронзила слой облаков. Тем, кто находился на укреплениях в Гадесе, они казались стайкой ворон, спускавшейся с темнеющего неба.
Мордехай Райкин рассматривал корабли через магнокль. Несколько секунд изображение было размытым, а потом зеленые линии сконцентрировались на птичьих корпусах и выдали текст анализа рядом с изображением.
Райкин опустил магнокль. Тот повис на кожаном шнурке, покоясь на охристой фирменной куртке. Горячий воздух касался лица, рециркулируя и фильтруясь в маске-респираторе, закрывавшей нос и рот.
Пахло как из уборной: последствия высокого содержания серы в атмосфере. Райкин все еще ждал того дня, когда привыкнет к этому кошмару, но за тридцать семь лет жизни у него это пока не получилось.
Работая над противовоздушными орудиями, хлопотала команда его людей под руководством одетого в мантию техножреца. Полдюжины солдат, стоявших в тени этого монстра со множеством рук, казались карликами.
— Сэр! — раздался по воксу голос одного из них.
Райкин сразу узнал, кто это, ибо только один солдат был женщиной.
— В чем дело, Вантина?
— Это ведь корабли Астартес, да?
— У тебя хорошее зрение.
Это действительно были они. Вантина могла бы стать отменным снайпером. Увы, для того, чтобы стать снайпером, нужно было не только хорошо видеть.
— Какие именно? — настаивала она.
— А это имеет значение? Астартес и есть Астартес. Подкрепление есть подкрепление.
— Да, но кто именно они?
— Черные Храмовники. — Райкин вздохнул, касаясь языком болячки на губе и наблюдая, как флотилия «Громовых ястребов» приземлилась вдали. — Их там сотни.
Колонна Имперской Гвардии выкатилась из Гадеса, дабы встретить новоприбывших. Впереди двигалась увешанная флагами «Химера», за ней следовали шесть боевых танков «Леман Русс», сминая гусеницами недавно уложенный рокрит.
Громоздкие транспорты все еще опускались на посадочную площадку, во все стороны разнося потоки раскаленного воздуха и песчаную пыль, но генерал Куров из Стального легиона не каждого удостаивал личным визитом.
Несмотря на преклонный возраст, Куров был представительным мужчиной с внушительной осанкой, затянутый в покрытую сажей форму охристого цвета и бронежилет. Генерала опоясывала черная лента. На форме не было ни одной из его многочисленных медалей, ни намека на золото, серебро, ленты или другие знаки отличия. Этот человек десятилетиями возглавлял Совет Армагеддона и заслужил уважение людей, вброд переходя серные болота и джунгли после последней войны, охотясь на уцелевших ксеносов.
Надев фуражку, чтобы защитить глаза от безжалостно яркого дневного света, тяжелой поступью он спустился по пандусу. Несколько гвардейцев, таких же запачканных, как и их командир, с грохотом спустились вслед за генералом. При ходьбе свисавшие с поясов и ремней черепа неправильной формы громко стукались и гремели. У груди гвардейцы сжимали лазганы, которые отличались от стандартной модели.
Куров двигался со своей потрепанной группой телохранителей, без видимых усилий сохраняя строй. Он вел их к «Громовым ястребам», все еще завывавшим, пока останавливались двигатели.
Восемнадцать кораблей. Куров узнал эту цифру из первого же рапорта поступившего в ауспик, едва Храмовники приземлились. Сейчас они стояли нестройными неподвижными рядами, трапы подняты, люки запечатаны. Их днища, голубые носы и крылья все еще мерцали из-за охлаждающих щитов, включенных при входе в атмосферу.
Трое Астартес стояли перед флотилией, неподвижные, словно статуи, и было совершенно непонятно, из какого именно корабля они вышли.
Только на одном был шлем. Храмовник смотрел через рубиновые глазные линзы шлема.
— Ты Куров? — требовательно вопросил один из Астартес.
— Да, — ответил генерал. — Это мои…
Все трое одновременно выхватили оружие. Куров непроизвольно сделал шаг назад, но не из страха, а от неожиданности и удивления. Оружие рыцарей ожило гудящим хором пробуждавшихся элементов питания. Контролируемые пульсирующие молнии покрывали смертоносные грани трех артефактов.
