Шепот камня притягивал его, в этом месте подобное тянулось к подобному.
Кейн передернул затвор своего болтера:
— Кто именно?
Он водил оружием из стороны в сторону, наводя на бормочущих сервиторов. Их было несколько.
Церис ощущал слабое мерцание мыслеформ от рабов-машин, небольшие вспышки разумной деятельности, которую едва можно было уловить, если только не сконцентрироваться на них. Сломленная душа Зеллика пачкала их всех, порча имплантом ксеносов давала тень и была видима его сверхъестественным чувствам, словно движущаяся масляная пленка на поверхности воды.
До того как он успел ответить, Нокс принял решение:
— Убьем их всех. Не дадим ему шанса.
Церис покачал головой:
— Нельзя, сэр. Вы не можете расстрелять одновременно всех. Убьете не того, и это даст душе Зеллика необходимое мгновение, чтобы перебраться в другой разум.
Резко завизжала сирена, когда жидкость фонтаном хлынула из перегруженного клапана, и кучка сервиторов понеслась устранять утечку.
— Его душа едва сбалансирована. Он так много потерял от своего "я". Все, что теперь осталось от магоса — его ненависть и его желание отомстить… но мы должны убить именно того илота, в ком притаился его дух. В противном случае, он ускользнет в другого сервитора через импланты и наш поиск начнется с самого начала.
— Тогда найди его, и наверняка, — проскрежетал Нокс, — он задолжал нам смерть, и именем Сета, будет получена кровавая плата!
Псайкер потянулся к камню перед собой и начал в него углубляться. От насыщенных телепатических миазмов, которые саваном покрывали устройство ксеносов, по его коже побежали мурашки, и он поклялся по завершению — если они переживут нападение тиранида-кракена, — выбрать время, чтобы провести ритуалы очищения и смыть со своего разума влияние камня ксеносов. Как человеческое существо, даже полукиборг Механикус, как Маттхан Зеллик, могло по собственной воле позволить своему разуму стать частью этой чужеродной штуки, было за гранью его понимания. Страх смерти в магосе явно пересилил любые остатки благочестия, которые у него когда-то были. Несмотря на все свои клятвы, страх смерти превратил его в еретика. А так же навеки проклял себя и весь свой легион илотов в глазах Бога-Императора. Еще один вопрос, с которым нужно было разобраться позднее, размышлял он, всех сервиторов необходимо перебить, как только закончится миссия.
Но сейчас ему нужно было найти труса. Укрепив свою оборону, Церис протолкнул клинок ментальных сил в пси-драгоценность и еще раз увидел паутину соединений между огоньками разумов рабов-техноматов.
Он немедленно учуял Зеллика. Его запах висел в воздухе, завитки его мыслеследов были очень густыми, но невидимыми для всех, без колдовского взора. Это напомнило ему о том, что исковерканная душа магоса состояла из гнева и ужаса.
И она была сильнее, чем ожидал Церис. Даже когда он осознал свою ошибку, проклиная свое высокомерие, он ощутил, как изменилась псионическая атмосфера в отсеке.
— Который из них? — прошептал Нокс, он терял терпение. Каждый илот в отсеке: те, кто латали трубопроводы, те, кто стояли у консолей реактора, наблюдали за рунами и бегунками — у всех одновременно затуманились разумы, они все позволили переписать себя эскизу мыслей Маттхана Зеллика.
— Ненавижу вас, — прошептал один из них, угрожающе хватаясь за железный гаечный ключ, — ненавижу вас.
Задвигались губы, и каждый из них присоединился к бормочущему хору хриплой ненависти. Церис бросил взгляд на Нокса:
— Все, — ответил он.
Раб-машина с громоздкими погрузочными руками из рифленой стали, шатаясь, пошел к Кейну, бормоча все громче и громче. Космодесантник выстрелил ему в грудь и тот дернулся, но не остановился, затем все илоты пришли в движение и заорали.
ВСЕ ПРОИЗОШЛО так, как будто кто-то дернул рубильник. В один момент Туркио и Гаст стоят рядом друг с другом, по разным сторонам от дисплея на штурманском столе, а сервиторы были заняты у своих постов. В следующее, командная палуба взорвалась буйством шума и движения.
Каждый раб-машина у каждого поста и консоли оставил работу и развернул взгляд к космодесантникам — и затем все разом заорали, подняв свои руки и манипуляторы, они выкрикивали:
— Ненавижу вас. Ненавижу вас ненавижу вас ненавижу вас ненавижу вас ненавижу вас…
Их пустые выражения лиц, обычные маски мягкой безучастности, искривились в изначальной ярости, когда они начали крушить все подряд и понеслись к двум Астартес.
Туркио хорошо знал это жаждущее крови выражение лица. Он множество раз видел его на лицах врагов. Он поднял свой болтер, поршни бионической руки рефлекторно зафиксировали его в положении для стрельбы — и тут он замешкался. В любом другом месте на корабле он выстрелил бы не раздумывая, но в командном отсеке, на каждом шагу окруженным жизненно важными системами корабля, когитаторами и вычислительными механизмами, которые управляют каждой функцией "Неймоса"… Даже если он не промахнется, болтерный снаряд пробьет тело илота и продолжит нести разрушения.
В самую последнюю секунду он развернул оружие дулом к себе и затыльником врезал в лицо ближайшего представителя обезумевшей орды. Кость и серебро треснули, темно-красным всплеском из ноздрей ударила кровь. Сервитор опустился на палубу, мгновенно убитый осколком черепа, который вошел в мозг.
Через стол, Гаст поднял наруч и уложил схватившего его за руку техномата. Острая игла редуктора, высунувшаяся из бронированной перчатки с нижней стороны, проткнула грудь сервитора. Тот издал странный кашель, и из его рта запузырилась розовая пена. Гаст ударом откинул его в сторону, одновременно росчерком выхватывая зазубренный нож для свежевания.
— Кровавое проклятие! — прорычал сангвинарный клирик, — Да это восстание!
Туркио забросил свой болтер за плечо на ремне и повторил действия Расчленителя, достав свой собственный боевой нож.
— Мы не можем убить их… корабль…
Бормоча гневное проклятие, еще один илот хлестанул его, и Кровавый Ангел поммелем своего оружия отбил того в сторону.
— Они не оставляют нам выбора! — выкрикнул Гаст, дабы его можно было услышать в хоре жаждущих убийства криков.
Перед ними собрались сервиторы, формируя упорядоченные ряды и оставив свои обязанности. Туркио отошел на шаг, не зная как действовать, и ощутил за спиной переборку. Илоты зажали их в угол. Гаст поднял руку:
— Руль!
Пока за ручкой управления никто не следил, она двигалась свободно, и Туркио увидел, как дергался и наклонялся рычаг, когда кракен продолжал избиение "Неймоса".
