Палуба встала под углом, с каждой секундой угол становился все круче. Астартес поднял взгляд и увидел, как указатель глубиномера дернулся и начал перемещаться. Неуправляемая подводная лодка пошла под небольшим градусом на глубину.
ЭЙГЕН сразу же ощутил смену положения, когда вокруг изменилось течение:
— Корабль… он изменил курс.
Он услышал, как Аджир вызвал по общему вокс-каналу:
— Туркио, прием. Что там происходит? Туркио? Гаст?
По общему каналу Астартес слышали звон ударов стали о сталь и слабый вой сирен.
— Мы не можем вернуться, — через весь этот шум прорезался голос Рафена, — доверьте своим боевым браться охранять безопасность корабля. У нас есть своя цель. Мы не можем отступить!
Расчленитель взглянул вдоль линии обшивки и заметил, как силуэт Кровавого Ангела призывает их наступать. Сверкающая дуга силового меча оставила за собой похожий на знамя искрящийся след из бурлящих пузырьков.
— Вперед! — рыкнул Пулуо, подчеркивая приказы командира.
Эйген сжал зубы и подчинился. Каждый шаг был труден, и он ощутил, как его мышцы напряглись. Его тренировали драться в разных условиях, сражаться в болотах Кретации с привязанным к ногам грузом, вступать в ближний бой в космосе без воздуха или гравитации. Но тут все было по-другому. Он вспомнил слова Амита, первого учителя в Ордене, который гонял их как безумных, тот говорил: "не существует поля боя, которое не покорится нам. Мы властелины всех войн". Эта максима заставила его сконцентрироваться, и он продолжил.
Однако сражаться на корпусе в твердой хватке океанских вод, было для него тем, чего он ни разу не делал. Странное эхо инфразвука раздавалось в мощном течении воды, и было сложно прицелиться на звук. Сейчас они приближались к телу кракена, и огромные щупальца все еще хлестали туда-обратно над их головами, обрушивая удары на обшивку "Неймоса".
Он мог видеть горбатое тело монстра тиранидов, подсвеченное на долю секунды вспышкой, когда Рафен шарахнул кипящим разрядом плазмы в это существо. Пулуо подбросил раскалыватель корпусов в быстро движущийся поток воды, позволив океану перенести взрывчатку к зверю. То, что он принял за густые потоки зараженной мути, на самом деле было пленкой крови чужака, вытекающей из прожженных ран в толстой броне по бокам кракена.
Из груди существ появились меньшие конечности, и они имели большее сходство с огромными костяными когтями нидов. Они косили воду, оставляя за собой мерцающий след из фотопланктона.
Трещащее эхо выстрелов резонировало в воде, и краем глаза он заметил, как Пулуо выпускает очереди тяжелых болтов в рыскающие перед ними змеевидные конечности. Выстрелы воина были точны — он вошел в зону эффективного огня, как и они все — и в сферах взрывов конечности разрывало на части.
— Как нам убить этого уродца? — тяжело сражаясь, спросил Аджир.
— Мы подойдем ближе, — ответил ему Рафен, в его голосе звенела ярость битвы, — ослепим, задушим, будем стрелять, пока оно не издохнет, все, что сможем сделать! Наша миссия не закончится из-за этого выкидыша ксеносов!
Эйген кивнул:
— Да!
Он тяжело шагал вперед, его ботинки звенели по корпусу, соперничая шумом с болтером. Он прицелился в фосфорные пятна на шкуре кракена, и тварь отреагировала инфразвуковым воплем, когда снаряды поразили цель.
— Справа! — заорал кто-то. Эйген услышал, как Аджир предупреждающе выкрикнул его имя, и вовремя повернулся боком, увидев, как зазубренная конечность рвется к нему по изогнутому корпусу "Неймоса". Косящие когти проделали рваную борозду в серо-черной обшивке из звукопоглощающих чешуек. Эйген отреагировал на выпад и попытался увернуться, но его рефлекс отпрыгнуть и кувыркнутся, был ошибочным: мешали магнитные зажимы ботинок. Слишком поздно, он пытался уйти в сторону, но вращающийся зазубренный кончик щупальца поймал его. Зубцы разорвали керамит и проткнули слои пластали и гибкого металла. Пойманного на месте Эйгена откинуло назад силой удара, но он не упал, его руки заработали, словно лопасти мельницы. Крича от усилия, он вернул себя в вертикальное положение, но несущая смерть конечность кракена уже змеилась в обратную сторону.
Дыхание замерло в груди, когда он ощутил в своих внутренностях лед, вместе с ним по телу быстро распространялся холод. На секунду он испугался, что это шок от проникающей раны, может быть даже какой-то яд, впрыснутый этим ударом по касательной — но затем он увидел исходящий из разодранной грудной брони шлейф пузырьков. Он почувствовал запах ржавой и затхлой соли — его броня наполнялась морской водой.
— ОНИ продолжают наступать! — орал Кейн, отрывая голову с плеч управляющему рычагами. По всей технической палубе эхом отдавались выстрелы.
— Нужно остановить их!
Церис поразил и откинул на палубу техномата с клешней-пинцетом вместо руки. От удара илот задрожал, и его продолжало встряхивать, но он снова атаковал. Кровь и осколки костей распустились красным цветком на груди, когда очередь сзади расколола его тело, мгновенно убивая. Нокс поднял дымящийся болтер, сдерживая вытянутой свободной рукой обезумевшего сервитора.
— Ты слышал мальчишку! — произнес ветеран. — Если это происходит по всему кораблю…
— Мы должны это сделать! — огрызнулся псайкер.
Кейн задумался о том, как это в точности должно быть исполнено, но затем посчитал, что он не хочет знать. Чуждая магия варпа беспокоила его, и он ощутил, что сложно чувствовать себя комфортно, стоя всего в паре шагов от колдуна в броне космодесантников. На мгновение Церис бросил на него взгляд, и Кровавый Ангел решил, что воин прочитал его мысли.
Закованный в броню кулак Цериса сжался вокруг драгоценного камня чужаков, вырезанного Гастом из мозга мертвого сервитора. Церис вдохнул. И тот же час жуткий голубовато-зеленый свет пролился через зазоры между его пальцами, кристальные стержни в психическом капюшоне кодиция вспыхнули сине-белым от задействованных сил.
— Ненавижу вас, — ревели рабы-машины, — ненавижу вас. Ненавижу вас. Ненавижу…
Словно удар топора на них обрушилась тишина. Внезапно и неожиданно. Несколько долгих секунд Кейн слышал только слабый вой сирен предупреждения на верхней палубе и постоянный грохот и стоны измученной обшивки.
Церис шагнул в отсек, распихивая застывших, как статуи, сервиторов. Они стояли на местах, обездвиженные и подергивающиеся, как будто сражались с парализующей их силой. Кейн заметил, как лоб псайкера вспотел, тот щурился от усилий. Воздух наполнило маслянистое, электрическое покалывание, заставив воина сжать зубы. Мощный выброс телепатической энергии заполнил комнату.
