Вот что-то ударило в землю позади Гюнтера, наполовину вкопавшись в грунт. Секундой позже его окатило волной раскаленных металлических осколков, и он понял, что перед ним не снаряд, как он сначала испугался, а череп некрона. Он с отвращением выбрался из-под останков монстра и увидел, что эти осколки уже ползут по обломкам, собираясь вместе. Зеленый свет вновь зажегся в глазницах, и Гюнтер вспомнил о своем ружье. Он вставил дуло лазгана в правый глаз некрона и нажал на курок.
Вторая пораженная цель принесла меньше радости, чем первая. Еще долгие секунды Гюнтер не мог оторвать взгляда от черепа, боясь, что пустые глазницы вновь нальются зеленым светом. Лишь спустя некоторое время в голове прояснилось и он задался вопросом, почему до сих пор жив. Некроны, похоже, пока потеряли его из виду, но все изменится, как только он снова начнет стрелять. Отталкиваясь локтями, Гюнтер отполз к небольшой груде обломков и затаился. Это дало ему некоторое укрытие от некронов впереди; что же до находящихся сзади, оставалось только молиться, чтобы они оказались слишком заняты, чтобы оглянуться. Гюнтер расчистил на вершине завала углубление, где смог установить лазган для лучшего прицеливания.
Гвардейцы сходились с некронами в ближнем бою, не давая тем пустить в ход гауссово оружие. Конечно, это значило смерть для храбрецов если не от рук выбранного противника, то от лезвий призраков, круживших над полем боя. Тем не менее на место каждого убитого солдата тотчас вставал новый. Некроны, осыпаемые с расстояния огнем лазганов, хеллганов и вспышками мелтаганов, падали, их оружие, обладавшее чудовищной разрушительной силой, все же уступало оружию Гвардии в дальности боя. И тогда в бой вступил первый из вражеских танков, и первый же сгусток зеленой энергии, сорвавшийся с его башни, пробил зияющую брешь в обороне имперцев. «Медузы» перевели на него огонь, и вскоре серия прямых попаданий разорвала некронский танк на части. Дымящиеся куски темно-зеленого металла посыпались на землю, но другие боевые машины неумолимо приближались.
Гюнтер продолжал вести огонь по пехоте некронов, его лазган был способен вполне эффективно удерживать их, если хорошенько прицеливаться. Он считал выстрелы, пока не насчитал двадцать пять. Перезарядил батарею и вновь открыл огонь. Он несколько раз задел цель по касательной, и лишь один враг рухнул, да и то через несколько секунд вновь поднялся. Но тут весь вражеский отряд, по которому он стрелял, был уничтожен снарядом «Медузы», и Гюнтер задумался: в чем смысл его пребывания на поле битвы, что изменит его присутствие? Он знал, как ответили бы солдаты Корпуса Смерти, любой из них.
Они, словно стихия, как волны прибоя, накатывали на врагов — и разбивались о них, как об утес. Каждая их жизнь выигрывала несколько секунд, нужных «Медузам» для перезарядки, и солдаты в масках-черепах продолжали подтачивать этот утес.
Гюнтеру стала немного яснее и тактика некронов. Он вдруг понял, что они сосредотачивают усилия на одном участке линии криговцев. И некроны прорвались сквозь нее. Залп гаусс-пушек ударил по одной из «Медуз» и — невероятно — содрал броню с каркаса, словно плоть с костей. Тем временем два некронских танка продвинулись вглубь рядов Корпуса Смерти, и засверкали изумрудные молнии, выкашивавшие просеки шириной в пять человек зараз. Имперские войска, пришедшие в смятение, старались перестроиться, когда прямо над головами гвардейцев пролетели некроны-скиммеры, быстро расправившиеся со второй «Медузой».
Тут Гюнтер услышал за спиной новый звук — грохот копыт, и в мгновение ока обстановка вновь изменилась. Всадники Смерти Крига атаковали врага с флангов. Они занялись некронами по периметру, ошеломив их скоростью появления. Их охотничьи копья несли взрывчатку, способную разнести некрона-пехотинца на части.
Враг повел огонь по животным, но это были не обычные лошади. Их выращивали в подземных ульях Крига и аугментировали так, чтобы они могли приспособиться к условиям на поверхности. Лошадям была имплантирована подкожная броня и система впрыска наркотиков, чтобы держать их на стимуляторах, сохраняя нужный уровень агрессии и способность переносить любую, кроме совсем уж запредельной, боль.
Конечно, прямое попадание зеленых молний животные не выдерживали. Но они атаковали с такой жестокостью и яростью, что немногие некроны успели вскинуть оружие, прежде чем были сбиты с ног и растоптаны мощными копытами. При этом опытные всадники наводили свои копья и стреляли с невероятной меткостью, невзирая на то что вытворяли их кони, вставая на дыбы и лягаясь. Глаза всадников, спрятанные за линзами противогазов, бесстрастно смотрели из-под шлемов. Казалось, что эти люди правят скакунами безо всяких усилий.
Пользуясь передышкой, «Медузы» снова выпустили залп, и еще два вражеских танка остановились, пылая. Снайперы с мелтаганами сняли оставшихся призраков и скиммеров. Даже Гюнтер убил еще одного пехотинца, пытавшегося взять на мушку всадника. К павшим подходили квартирмейстеры, собиравшие снаряжение, и гвардейцы, даже с самыми ужасными ранами, вновь вставали в строй, подобно неуязвимым некронам. Взвод Крига прижал к завалу небольшую группу некронов-пехотинцев, но, пока Гюнтер прицеливался, некроны исчезли. «Что это значит? Все кончено?» — подумал он.
Чувства говорили Гюнтеру, что радоваться еще рано. Пока он искал, куда бы выстрелить, взгляд зацепился за парящий над полем аппарат, изрыгавший подкрепление некронов. «Новые, — подумал Гюнтер, — или отремонтированные старые?» В любом случае битва была далека от завершения.
Тем временем подошла к концу его третья обойма. В таких случаях предписывалось обращаться к квартирмейстеру за амуницией. Однако куда ближе оказалось тело бойца СПО, его бывшего сержанта. Труп был изуродован когтями призрака, но еще сжимал лазган. Чтобы добраться до него, Гюнтеру пришлось бы покинуть укрытие, но разве у него был выбор? Все равно он ожидал умереть сегодня.
Он говорил это себе на протяжении нескольких последних недель. Он думал, что смирился. Но сейчас, посреди адского грохота и зловония смерти, он, заложник милости разрушительных сил, понял, что до смирения ему еще далеко. Часть его сознания цеплялась за кадры военных хроник и надеялась преодолеть все трудности, вернуться домой в почете и славе. В конце концов, он один из самых многообещающих рекрутов.
Теперь он осознавал, что на передовой, в войнах вроде этой, никакой опыт и выучка не спасут от смерти. Выживание не зависело от умения увернуться от гауссова луча или осколка снаряда — все это за пределами возможностей человека.
