Разумно, вновь прозвучали мысли, ибо Тонкая Линия разделяет Путь Проклятия и Дорогу в Ад.
Красную с золотом броню экзарха церемонно возложили на алтарь, скрестив руки доспеха на груди. В ярких цветах виднелись отблески аспекта Огненного Дракона, покинутого Влальмерхом, ставшим в тот час Меншад Корум, Потерянным Воином. До этого он принял судьбу вечного воина, оказавшись прикованным к славному пути Кхаина, Кроваворукого Бога. Однако же, душа Влальмерха, преисполненная гордыней родного клана, не находила покоя в аспектном храме Огня, и экзарх покинул Драконов, вернувшись к сородичам — величайший среди воителей дома Саимрар во все времена. Разумеется, многие его собратья и их далекие предки в свое время ступали по Пути Воина, но никто прежде не возвращался в клан, став экзархом. Влальмерх стал прирожденным лидером дома, в равной мере внушая всем восхищение, страх и уважение. С ним словно явилось пламя, символ отринутого аспекта, и Саимрар сиял в отблесках огня своего вождя.
— Путь Экзарха одинок и жесток, но приносит величие нашему роду и распаляет души. Сей Несравненный Путь внушает страх и благоговение сердцам, — провидица клана Саимрар оглядела стоявших на коленях сородичей, пылавших уязвленной гордостью.
Её взору предстала поистине вдохновляющая картина — сотни кроваво-красных шлемов, склоненных перед доспехом вождя, ярко блистали в храме, словно языки пламени. В переднем ряду собравшихся ослепительно сияли золотом Родичи — Дикие Всадники клана и Кровные стражи вождя. Вокруг избранных воинов, вползая на три нижние ступени подъема к алтарю, закручивались испускаемые ими потоки стыда и вихри жажды возмездия.
Нас не оказалось рядом.
Сам воздух, плотный и вязкий, болезненно сочился неразборчивыми обещаниями погибели. Там, в центре густой смеси неослабевающих чувств, заставляя трясину психического поля покрываться рябью водоворотов, стоял на коленях Кверешир, блистательный в золотой боевой броне. Глаза воина сверкали алой кровью, так же, как и наплечники доспеха.
Потянувшись разумом, провидица рассмотрела сына Влальмерха вблизи, пытаясь разгадать его тайные помыслы. Никогда прежде Эхлиджи не видела, чтобы тяжкая утрата проявляла себя в подобном вихре эмоций. Провидица поняла, что Кверешир изо всех сил сохраняет самообладание, сражаясь против гнева, напоенного ненавистью. Воин не отрывал глаз от мерцающего пола храма, словно боясь испепелить окружающих взглядом.
— Опасаясь ужасов, глубоко погребенных в душах экзархов, провидцы Сайм-Ханна никогда не позволяли им упокоиться в Бесконечном круговороте мира-корабля, там, где вечно пребывают наши предки, недостижимые для того, Кто-Не-Должен-Быть-Назван. И без того неустойчиво существование нашего народа. Вместо этого, пугающая сила и несказанная мудрость павшего, хранимые в путеводном камне, соединяются с душами тех, кто носил доспех экзарха до него. Недаром эта броня столь величественна, ведь она несет в себе нестареющее могущество древних. Нагрудник сияет их камнями душ, составляя вместе с остальными частями доспеха собственный Бесконечный круговорот, духовное единение, тихую гавань для ушедшего Влальмерха. Сейчас, впервые в нашей долгой истории, гибель экзарха означает для Саимрара и потерю вождя, а значит, душе клана также предстоит вознестись в духовное единение доспеха, даровав всем нам бессмертие и неизмеримую честь.
Нахлынувшая волна образов, исторгнутых неподвижной броней экзарха, словно проснувшимся вдруг психическим вулканом, затопила умы собравшихся. Мелькающие картины проносились перед их глазами, отображая бессчетные воплощения Потерянного Воина на протяжении тысячелетий. Первым возник образ Влальмерха, возвышавшегося над распростертым телом ведьмы Гесперакс, но затем видения унеслись в далекое прошлое. Присутствовавшие в храме Огненные Драконы вновь переживали час, когда экзарх уводил их с родной планеты, охваченного безумием Падения, создавая новое будущее для Сайм-Ханна на борту колоссального мира-корабля. Затем, во мгле полузабытых эпох, собравшимся открылся образ первого аспектного воина, переродившегося в экзарха и навсегда вселившегося в красно-золотой доспех. Тот древний герой сразил лорда некронов Ардота и его свиту из воинов-парий. Душа каждого великого воина, сберегаемая в путеводных камнях от жадных устремлений Слаанеша, навсегда запечатлевалась в старинной броне, и потому экзарх воплощал саму суть битв и сражений.
Эхлиджи беззвучно взмолилась, чтобы гордости, наполнявшей сердца членов клана, удалось превозмочь гнев Квереншира. Сыны Сайм-Ханна быстрее отзывались на зов чести и достоинства, чем обитатели любого другого мира-корабля, на которых провидица исполняла свой долг. Их грандиозное обиталище, одним из первых спасшееся во время Падения, несло в глубине души наследие того отчаянного бегства. И все же сын экзарха оставался по-прежнему неподвижным, не отводя взгляда от чего-то, скрытого в глубине палубы из призрачной кости, словно изучая планы действий, всплывавшие из её бездонной тьмы. Эхлиджи смотрела прямо на Квереншира, надеясь вырвать его из состояния, подобного смерти, но воин оставался для неё таким же непроницаемым, как и для какого-нибудь мон-ки.
Ты не одинок. Выслушай меня. Есть вещи более важные, чем личные потери, поэтому мы должны стоять выше их. Будущее раздроблено и смутно, нельзя допустить ненужного кровопролития.
Скажи это Скорпионидам!
Ответ Квереншира прогремел в разуме провидицы, заставив ту пошатнуться. Эхлиджи пришлось выбросить в сторону левую руку и опереться на алтарь, чтобы устоять перед взрывом эмоций, угрожавшим сбить её с ног. Не поднимая низко склоненной головы, Луриал бросил краткий взгляд на происходящее, отвлеченный неистовым выбросом энергии, волной пронесшимся над ним через незримые измерения. Воин успел заметить тень ужаса на лице провидицы, прежде чем та вновь овладела собой и продолжила церемонию.
— Лорд Влальмерх пылал, словно ярчайшая звезда своего поколения, принося почет семье и клану под невероятно тяжкой ношей брони экзарха. Оставив нас, он три сотни лет ступал по Пути Воина, постигая аспектные искусства Огненных Драконов. Все мы озарены славой великих побед вождя, — голос Эхлиджи смягчился, — но никем не гордятся сильнее, чем самим лордом Влальмерхом. Когда настало время перейти на другой великий Путь, вождь заблудился и не сумел оставить стезю воина, спасая нас на протяжении ещё одного поколения. И всё же в итоге Влальмерх покинул Огненных Драконов, схватив длань Кроваворукого Бога и приведя Кхаина в сердце нашего дома, где мы жили с тех пор вокруг столь ужасного очага. Нет жертвы величественней и ужаснее, чем та, что принес вождь Саимрара.
— Кто теперь наденет броню?
Сотни взглядов оторвались от пола, отыскивая подавшего голос. Оказалось, что Родичи поднялись на ноги и стоят перед алтарем, возглавляемые Луриалом, старейшим и наиболее почитаемым капитаном Кровных стражей, в свое время пять сотен лет ступавшим по Пути Воина. Доспех его сиял незапятнанной славой.
— Мы обесчещены потерей вождя, но гибель экзарха сделала нас слабыми — клан слишком привык полагаться на его мощь. Нужно отыскать нового.
Среди собравшихся зажурчали приглушенные голоса поддержки.
Луриал прав. Пусть он наденет броню.
— Доспех экзарха невозможно даровать по первой же прихоти Диких Всадников, лишь провидец аспектного храма наделен таким правом. В любом случае, никто из вас не идет по нужному Пути, и никто из собравшихся здесь не готов принять броню. Ни один из Саимрара пока ещё не потерян в себе самом.
— Провидица Эхлиджи, я готов, — возразил Луриал, встречаясь с ней глазами, пылающими огнём.
— Здесь нет места готовности или свободной воле, капитан Луриал. Есть лишь будущее, в которое ведет не твоя стезя. Самоотверженная решимость делает тебе честь, но воин не может выбирать, облачаться ли ему в доспех — такова суть проклятия. Экзарх просто существует, хотя, возможно, ещё и не знает об этом.
И Луриал склонил голову, признавая мудрость провидицы.
Я надену броню отца!
Эхлиджи судорожно вздохнула, ощутив удар мысли.
— Я надену броню отца, — прозвучал голос Кверешира, спокойный, тихий и твердый.
Услышав его, члены клана Саимрар вновь принялись искать говорящего, и Родичи расступились, открывая их взглядам сына вождя, по-прежнему коленопреклоненного у алтаря, по-прежнему блуждающего в глубине раздумий и не отводящего глаз от призрачной кости палубы.
Нет. Ты не на Пути. Ты ещё не потерян, и твое будущее хранит многие дороги и возможности. Не нужно загонять себя на эту стезю, иначе ты окажешься столь же потерянным для нас, как и для себя самого. Пойми, это не вопрос выбора.
— Без него я потерян. Смерть отца определила мой путь, и он неизменен. Доспех принадлежит мне.
