Со слезами на глазах наш целитель подчиняется приказу. Список павших рыцарей передаётся с наручного экрана на ретинальный дисплей. Я слышу по воксу, как дрожит его голос.
— Анаст погиб, — произносит апотекарий, добавляя очередное имя к поступившим раньше.
Я наклоняюсь вперёд, порывы ветра скребут по поверхности доспеха, теребят свитки пергамента и табард. Мы на высоте нескольких сотен метров и готовимся обрушиться на тварей внизу. Реактивные турбины ”Громового ястреба” гудят слабее, когда мы начинаем снижаться.
Доки под нами уже в руинах. Они полыхают различными цветами: чёрным и серым, янтарным и оранжевым. Словно загрязнённые небеса пришли в хаос в глотке мифического дракона. Взрывы сопровождают выброс на берег очередной субмарины или извещают, что до наших складов с боеприпасами добрался огонь.
— Хельсрич падёт к вечеру, — произносит Бастилан то, о чём мы все и так думаем. Мы сражались вместе больше ста лет, и он никогда прежде не говорил подобного.
— И не лги мне, Гримальд, — продолжает рыцарь, разделяющий со мной одну перегородку. — Прибереги слова для других, брат.
Я стерпел подобную бестактность.
Но он ошибается.
— Не сегодня, — отвечаю я, но рыцарь не отводит взгляд с маски-черепа, что я ношу на лице. — Я поклялся людям, что солнце взойдёт над непокорённым городом. Я не нарушу слово. И ты, брат, мне в этом поможешь.
Наконец, Бастилан отвернулся. Чем ближе к поверхности, тем он снова невозмутимей и сдержанней.
— Как прикажешь, — отвечает сержант.
— Приготовиться к прыжку, — обращаюсь я к остальным. — Неро. Ты готов?
— Что? — апотекарий выключает нартециум, отвлекаясь от хирургических пил и острых лезвий. Я вижу, что пустые гнёзда для хранения геносемени задвигаются назад и запираются под гладкой поверхностью брони.
— Ты нужен мне, Неро. Ты нужен нашим братьям.
— Не поучай меня, реклюзиарх. Я готов.
Остальные, особенно Приам, внимательно слушают.
— Кадор мёртв. Две трети крестового похода Хельсрич не доживут до ближайшего рассвета. Ты будешь нести их наследие, брат мой. Есть повод для скорби, ведь никто из нас не присутствовал при таких потерях раньше, но если ты будешь потерян в горе, то принесёшь смерть всем нам.
— Я сказал, что готов! Почему ты только мне отказываешь в этом? Приам, вероятно, ещё увидит нас мёртвыми, он то не слушается приказов! Бастилан и Артарион не стоят, как бойцы, и половины Кадора. И всё же ты поучаешь именно меня, я, что трещина в клинке?
Я нацелил пистолет ему в голову, прямо в лицевую пластину шлема, белый символ на ней повествовал о специализации рыцаря и обладании высокоценными навыками.
— В тебе пустила корни злоба, брат. Затем она пройдёт сквозь тебя, выворачивая сердце и душу, оставив только бесполезную пустую оболочку. Когда я говорю тебе сосредоточиться и встать рядом с братьями, ты отвечаешь чёрными словами и предательскими мыслями. Поэтому я повторяю снова, как и раньше, что ты нужен нам. А мы нужны тебе.
Он не заставил меня отвести взгляд. Когда Неро отвернулся, он не проиграл или струсил — он пристыжен.
— Да, реклюзиарх. Мои братья, простите меня. Мои насмешки были неуместны, а мысли блуждали бесцельно.
— ”Ум, не имеющий цели, обречён блуждать впотьмах”, — процитировал Артарион неизвестного мне философа.
— Всё нормально, Неро, — проворчал Бастилан. — Кадор был одним из лучших в ордене. Я скучаю по нему, как и ты.
— Я прощаю тебя, Неровар, — говорит Приам, и я благодарю мечника по личному вокс-каналу за то, что он не стал насмехаться на этот раз.
”Громовой ястреб” снизил скорость, ракетные двигатели удерживали корабль в воздухе, когда мы приготовились к прыжку. Небо рядом с нами украсили хлопки взрывов.
— Противовоздушный огонь? Уже? — спросил Артарион.
Вытащили зелёнокожие на берег несколько субмарин с оружием класса земля-воздух, или захватили настенные зенитные орудия — не имеет значения. ”Громовой ястреб” яростно закачался, когда первый удар потряс бронепластины. Ксеносы стреляют сквозь дым, отслеживая корабль примитивными методами, но они всё же достаточно эффективны, чтобы приносить результат.
— Приближаются ракеты, — обратился к нам по воксу пилот. ”Громовой ястреб” снова включает прямую тягу, набирая скорость. — Десятки, и они слишком близко, чтобы уклониться. Выпрыгивайте сейчас или умрите вместе со мной.
Приам пошёл. За ним Артарион. Затем из шлюза выпрыгнули Бастилан и Неро.
Пилот, Тровен, не тот воин, которого я знаю хорошо. Я не могу судить о его характере также как о качествах своих ближайших братьев. Могу только сказать, что он Храмовник со всей храбростью, гордостью и решимостью, что неотделимы от чести.
Будь он человеком, я назвал бы его поведение упрямством.
— Нет никакой необходимости умирать здесь, — произношу я, входя в кабину. Я не уверен правильно ли поступаю, говоря подобное, но если из надежды можно выковать реальность, то именно сейчас я так и сделаю.
— Реклюзиарх?
Тровен решил спасти ”Громовой ястреб” с помощью маневрирования вместо того, чтобы встать с кресла и попытаться выпрыгнуть из корабля. Вероятно, оба варианта ошибочны. И всё же я считаю, что именно его выбор неверен.
— Отсоединяйся немедленно, — я тяну пилота из кресла, энергетические кабели с треском отрываются от соединительных портов в доспехе. Тровен вздрагивает из-за электрических разрядов от опасного и некорректного разрыва связей, половина его восприятия и сознания всё ещё объединены с духом-машины корабля. Протесты рыцаря свелись к искажённому, бессловесному и болезненному хрипу, когда электропитание брони тоже начинает отвечать ударами, а соединение с системой управления ”Громового ястреба” слабеет.
Корабль накренился и пикирует на отказавших двигателях. Тошнота подступила и сразу исчезла, уравновешенная генетически усовершенствованными органами, которые заменили обычные человеческие глаза и уши. Генетическим компенсаторам Тровена из-за дезориентации при разрыве соединения с кораблём потребовалось больше времени, чтобы приспособиться. Я слышу, как он ворчит в вокс-передатчик, сглатывая желчь.
Надеюсь, что свободное падение убережёт нас от попаданий ракет.
В таком ослабленном состоянии пилота легко тащить из кабины к открытой двери. Корабль отвесно падает, и небо, которое мы видим, вращается. Шаг за шагом, мои магнитные сапоги твёрдо стоят на железном полу, не позволяя смертоносному кружащемуся пикированию разбросать нас по салону.
Я встаю лицом к двери, и в меня бьёт стремительный ветер, экран целеуказателя компенсирует эффект вращающегося неба. Я мигаю по вспыхивающей в центре на пересечении линий руне. Шаблон реактивного двигателя движется по моей сетчатке, и висящий на плечах прыжковый ранец, пробуждается к жизни.
