А ниже воздушной погони пылает Хельсрич. Проспект за проспектом, переулок за переулком — гибель каждого защитника позволяет захватчикам, которые наводнили район доков, продвигаться всё дальше.
В самой гуще боя вокс-связь стала прерывистой и ненадёжной, и лишь счастливчикам удавалось прорываться сквозь помехи. Войска отступали всю ночь, квартал за кварталом, оставляя позади заваленные человеческими трупами улицы. К ароматам серы и моря добавились новые запахи. Теперь Хельсрич пах кровью, огнём и ста тысячью жизней, которые оборвались в пламени битвы от восхода и заката. Поэты из нечестивых эпох Древней Терры писали о каре, которая наступает после смерти, об аде под поверхностью земли. Если бы он когда-либо и существовал, то источал бы такой же запах, как промышленный город, умирающий на побережье Армагеддон Секунд.
В отрезанных друг от друга катакомбах под землёй жители Хельсрича пока ещё оставались в безопасности от бойни на поверхности. Они ютились во тьме, вслушиваясь в неровный барабанный грохот взрывов заводов, цехов, танков и хранилищ боеприпасов. Стены подземных убежищ дрожали и сотрясались, но доносившиеся с поверхности хлопки и грохот мало отличались от раскатов грома. Большинство родителей говорили детям, что это просто очередная свирепая буря.
С орбиты осаждённые города выглядели пятнами золы на поверхности мира. К началу второго месяца планетарного штурма атмосфера Армагеддона стала густой и едкой от дыма горящих ульев.
Хельсрич больше не был похож на город. С осадой доков последние незатронутые боями кварталы улья охватило пламя, окутав город чёрной пеленой дыма от пожаров на нефтеперерабатывающих заводах.
Хребет улья, Магистраль Хель, вился по городу подобно раненой змее. Её чешую испещрили светлые и тёмные пятна: тускло-серые там, где сражения прекратились, и остались лишь безмолвные кладбища танков; и чёрные как уголь, где всё ещё шли бои, где бронированный кулак Стального Легиона сошёлся с развалюхами захватчиков.
Городские стены наполовину обвалились и напоминали археологические руины. Половину улья оставили, бросили в мёртвой тишине поражения. Другую половину, ещё удерживали имперские войска, но и она с каждым часом становилась всё меньше, сгорая в битве.
И так настал рассвет тридцать седьмого дня.
— Эй, не спи, — Андрей пнул Магхерна по голени, вытаскивая начальника доков из дремоты. — Скоро нам придётся двигаться, я думаю. Нет времени для сна.
Томаз моргнул, пытаясь сбросить усталость. Он даже и не заметил, что заснул. Магхерн прятался за грудой ящиков на складе вместе со штурмовиком и ещё девятью уцелевшими докерами из отряда. Томаз по очереди посмотрел на их лица и едва узнал. День войны состарил всех, даровав запавшие глаза и почерневшую от копоти кожу — теперь даже на молодых лицах были морщины.
— Куда мы пойдём? — ответил шёпотом Магхерн. Штурмовик снял очки, чтобы вытереть уставшие глаза. Они не спали — и почти не прекращали сражаться — уже больше двадцати часов.
— Мой капитан хочет, чтобы мы пошли на запад. Там есть наземные укрытия для гражданских.
Один из рабочих откашлялся и сплюнул на землю. Его глаза воспалились и покраснели. Андрей не стал думать о докере хуже от того, что мужчина плакал.
— На запад? — спросил рабочий.
— На запад, — повторил Андрей. — Это приказ капитана, и так мы и сделаем.
— Но твари уже там. Мы их видели.
— Я не говорил, что в приказе было всё, что мне потребуется после отставки. Я сказал, что это приказ, и мы будем подчиняться приказам.
— Но если ксеносы уже там… — начал ныть другой докер, истощив терпение Андрея.
— Тогда мы окажемся в тылу врага и увидим много мёртвых гражданских, которых не успели спасти. Трон, ты что думаешь, что у меня для всех есть хорошие ответы? Я их не делаю. У меня нет хороших ответов ни для тебя, ни для кого-то ещё. Но мой капитан приказала нам идти туда, и так мы наверняка и поступим. Да? Да.
Это сработало. Подобие осмысленности вновь появилось в усталых взглядах.
— Тогда пошли, — сказал Магхерн и поднялся, хрустнув коленями. Он удивился, что ещё может стоять. — Кровь Императора, я никогда так не уставал.
— Да что ты жалуешься, я удивляюсь, — штурмовик с ухмылкой надевал очки. — У тебя в доках были совершенно невыносимые смены. Это не намного утомительней, я думаю.
— Ага, — проворчал один из рабочих, — но тогда нам платили.
С негромким смехом отряд двинулся назад в порт.
Раненую правую руку полковника Саррена надёжно закрепили на самодельной повязке. Больше всего командующего раздражало, что теперь нечем было показывать на гололитический дисплей, но что же, такова цена глупости — полковник покинул ”Серого Воина” на контролируемой врагом территории. Учитывая обстоятельства, он ещё легко отделался осколком в руку. Группа зелёнокожих снайперов убила четверых из экипажа командирского ”Гибельного клинка”, когда люди покинули недра танка, чтобы подышать свежим воздухом, крайне необходимым после множества часов, в течение которых они вдыхали переработанные фильтрами испарения.
Очередной квартал зачищен лишь для того, чтобы считанные часы спустя туда вновь пробрались эти падкие до мародёрства скоты.
В низком главном командном отделении танка Саррен сидел на потрёпанном троне, позволяя напряжению спасть и пытаясь избавиться от боли в конечности, которая лишь час назад была абсолютно нормальной рукой. Костоправ, Джерт, уже порекомендовал ампутацию, говоря о риске заражения от грязного осколка и вероятности того, что рука никогда не восстановит — как он выразился — ”полную функциональность”.
Чёртов врач. Лишь бы имплантировать дешёвую, на скорую руку собранную бионику, которая будет лязгать при каждом движении мускулов, и заедать из-за низкокачественных деталей. Саррен был знаком с аугметикой для Имперской гвардии и знал, что её модификации далеки от тех, что доступны богачам и декадентам.
Сейчас полковник смотрел на гололитический стол, наблюдая, как мучительно медленно имперские войска уступают контроль над доками. Видя мерцающие руны полков и значки дислокаций, было непросто воссоздать из неясных образов картину реального яростного боя.
Всё новые и новые пехотные подразделения Стального Легиона прибывали в порт, но это было всё равно, что пытаться вычерпать прилив ведром. Гвардейцы могли лишь слегка сдерживать общее отступление. Перспектива отбить доки назад была слабой.
— Сэр? — обратился к командующему вокс-офицер. Саррен взглянул на него, отрываясь от раздумий, и не понимая, что его внимание пытались привлечь уже почти минуту.
