Как здоровущего сома весом не менее десяти килограмм можно было съесть за один присест, а именно об этом говорили оставленные там же на столе рыбьи кости, в его голове просто не укладывалось.
Ладно бы это был какой оголодавший медведь, прибившийся к его жилью чтобы не умереть зимой с голоду, так ведь нет. Следы, в изобилии оставленные воришкой вокруг входа в его пещеру однозначно говорили о том, что это какой-то мелкий хищник.
Жалко только что как раз в следах то, Димон совершенно не разбирался. Ну ни чуточки.
А потом Димон поймал воришку.
Ему в конце концов надоело это еженощное озорство с беспардонным звоном переворачиваемой, а порой и бьющейся посуды. И он устроил простейшую ловушку с натянутой над приманкой сетью, куда в первую же ночь и влетел таинственный вор.
Когда в темноте что-то яростное, грозно шипящее перестало биться, Димон решил зажечь лампу, чтобы осветить место побоища, устроенного на кухне неизвестным гостем.
Осторожно поднявшись из места засады, Димон, чиркнул фосфорной спичкой, зажигая керосиновую лампу.
— Бли-ин, — вырвался у него невольный возглас удивления. — И это мой шкодливый сосед?
Глядя на небольшого, тощего лисёнка, запутавшегося в рыболовной сети и теперь судорожными рывками пытавшемуся выбраться из сети, но ещё больше от того запутывающегося, Димон молча стоял над ним с высоко поднятой над головой лампой.
— Ну, у тебя и видуха, брателла, — с тяжёлым вздохом присел Димон перед спутанной в колтун сетью в которой выдохшийся от бессмысленной борьбы лис наконец-то затих. — Боже ты мой. В каком же ты виде. Драный, рваный, тощий. Хвост, — Димон задержал сочувствующий взгляд на хвосте лиса. — Хвост и тот весь облезлый. Да ещё весь в репьях и какой-то парше. А ведь у лисы хвост первое дело.
— А уши! — Димон с искренним сочувствием покачал головой. — Все уши пообкусаны, как будто их жевал какой-то крокодил. Господи, но уши то кто тебе так обгрыз? Шерсть сбита в колтуны. Это даже не шерсть, а какое-то драное ватное одеяло….
— Да…. Ты, братец, у нас явно больной, — снова с тяжёлым вздохом поднялся он на ноги, бросив напоследок взгляд на прилипший буквально к хребту живот несчастного животного.
— Что же мне с тобой делать? — с задумчивым видом запустил он пятерню в свою шевелюру. — Отпустить? Так ведь помрёшь же, — с задумчивым видом продолжал он его рассматривать.
— Надо тебя лечить. Но как?
— Придётся тебя мазать мазью сквозь сетку. А потом отпустить.
— Я же не могу тебя кормить, когда ты связан, — мрачно заметил он, рассматривая кусок сети, туго стянувшей челюсти лисёнка, так что тот не мог даже ощериться, беспомощно оскаливая зубы.
— И как тебя, братец, угораздило так запутаться, — покачал он головой. — Захочешь — не получится, а тут ты сам. И так, что кормить тебя с ложечки у меня не выйдет.
— Что же нам всё-таки делать?
— Ладно, — тяжело вздохнул он. — Пока буду думать, так хоть подлечу тебя немного.
Димон решительным шагом направился к двери, закрывающей вход в пещеры. Буквально через пару минут он вернулся обратно, неся в руках туесок с какой-то густой, приятно пахнущей мазью.
С задумчивым видом насвистывая весёлый, разухабистый мотивчик он принялся тщательно и аккуратно обмазывать спеленатого сетью лиса, особенное внимание уделяя местам в выпавшей шерстью, и покрывавшим практически всё его тело язвам.
Закончив, он с удовлетворённым видом обозрел плоды своего труда и снова обратился к лисёнку, не сводившего с него своих внимательных, настороженных глаз.
— Ну, я кончил. И что дальше? Как же я тебя отпущу? — опять запустил он пятерню в свою шевелюру. — Ты же кусючий, наверное? Что же мне с тобой делать то?
— Придётся сетку резать, — внимательно осмотрев запутавшегося в сеть лиса, наконец-то вынес он вердикт. — Ты же не дашь себя спокойно распутать. А оказаться покусанным я не хочу, — продолжал он свой односторонний разговор с лисёнком.
— Меня Сидор убьёт, — обречённым видом вынес он окончательный вердикт доставая из голенища засапожный нож.
— Между прочим, — сердито обратился он к притихшему лисёнку. — Эта сеть денег стоит, а приходится её резать, чтобы ты меня не покусал.
— Правда, ты меня ещё ни разу не покусал, но быть укушенным лисой я не хочу. А вдруг ты бешеный, как все лисы у нас под Москвой? Что я тогда делать буду? Тут, между прочим, противостолбнячной сыворотки нет, как нет и уколов от бешенства. Вот навязался на мою голову.
— Тяжело в очередной раз вздохнув, он подхватил тюк с лисом за конец сетки, подольше от зубов лиса, и аккуратно подтащил его к входной двери в пещеры. Пристроив сетку с лисой рядом с дверью, он, на всякий случай аккуратно прикрыл её и из-за полотна двери кончиком лезвия копья осторожно резанул по ячейке.
— Есть! — от усердия высунув язык, довольно воскликнул он.
Аккуратно несколько раз, ещё резанув по ячейкам, он дождался, когда лисёнок осторожно выберется из разрезанной сетки и сильно припадая на повреждённую заднюю лапу, медленно скроется в кустах рядом с близкой кромкой ночного леса.
С этой ночи, Димон теперь постоянно выставлял за порог обычное рыбье угощение и небольшое блюдце с молоком. Целую неделю никто его не трогал, да и остальное угощение обходили стороной. Но потом, видимо совсем оголодав, лис пришёл и всё съел. И стал приходить постоянно. Потом стал и днём появляться. Придёт и сидит. Смотрит, как Димон копается, как пеньки дерёт.
И через неделю такого совместного житья он дался Димону в руки.
Осторожно присев перед ним на корточки, Димон с мрачно брезгливым любопытством рассматривал лиса вблизи.
— М-да, — вынес он наконец-то вердикт. — Надо лечить. Уши все чёрные, значит заклещены. А брюхо тощее — значит глисты. Сколько не корми, а всё одно без толку.
— Надо звать Сидора. Может он чего придумает. Одна голова хорошо, а другая тож не плохо.
— Будем лечить вдвоём, а то у меня одного вряд ли что получится.
На следующий день он с раннего утра отправился в город и уже к обеду они вдвоём с Сидором сидели у входа в жилую пещеру.
Сидор с задумчивым видом рассматривал сидящего напротив тощего, облезлого лиса, делающего демонстративный вид, что он совершенно не замечает нового человека, появившегося сегодняшним днём в долине.
— Нет, — задумчиво заметил он. — Это не лисёнок. Это вполне взрослый лис, только тощий какой-то и маленький. Наверное от недоедания.
— Говоришь, что ты его кормил? — бросил он на сидящего рядом Димона удивлённо вопросительный взгляд. — Что-то не похоже.
— Да считай уже как пятая неделя пошла, как он ко мне прибился, — виновато развёл руками Димон, понимая, что с лисом он что-то упустил, настолько тот не соответствовал тому, что должно было бы быть.
