А небо, закрытое серыми осенними тучами, отсюда казалось таким близким – еще немного, и можно будет шагнуть за серые облачные ворота. А там – свет, много-много света, белого и золотого, там воля, прозрачное голубое пространство, полное сильных ветров, и каждый, кто живет там, равен ветру. Бергвид смотрел в небо, дух захватывало от ощущения этого безграничного простора впереди, голова кружилась при виде глубокого, сильно волнующегося моря далеко внизу. Эти сила и простор – его удел с рождения. Все те долгие годы, пока он этого не знал, его сила копилась вот тут, между морем и небом, и сейчас она с ликованием стремилась в руки настоящего хозяина. Здесь, на скале, Бергвид сын Стюрмира ощущал себя сердцем мира, повелителем моря и неба, владыкой ветров, почти равным самим богам.
– Я обращаюсь к вам, боги Асгарда, повелители моря, земли, неба и ветра! – закричал Бергвид. Ветер подхватил его голос, впитал в себя и развеял, понес дальше, и сам Бергвид рос вместе с полетом ветра, заполняя своей мощью весь мир. – Я, Бергвид сын Стюрмира, законный конунг квиттов! Настал мой час! Помогите мне покарать моих врагов! Дайте мне бурю, чтобы их корабли принесло назад, чтобы их разбило о камни, чтобы волны лизали днища их кораблей, а я взял из их холодных мертвых рук мое сокровище! Тот, кто унес кубок моей матери, пусть отдаст мне его, и в кубке пусть принесет мне свою жизнь! Я прошу у вас бури, о боги Асгарда, я, Бергвид сын Стюрмира!
И дикий ветер слетел из-за серых туч, и волны взметнулись к небесам, и черные тучи сомкнулись над морем. Ветер трепал волосы Бергвида, соленые капли долетали даже до вершины скалы, осыпали его лицо, и он хохотал, вдыхая мощные потоки бури, и чувствовал себя великаном.
И волны принесли их назад, три кораблика с их жалкими людишками. Про кубок, который мать велела выручить, Бергвид не помнил: его опьянило чувство всемогущества, так внезапно сменившее смирение раба. И вот он, вчерашний раб, одолел знатных ярлов с их дружинами. Он конунг и потомок конунгов, сама кровь его дает ему неодолимую силу, поднимает его над всем родом человеческим на недосягаемую высоту! Ему под силу все!
Все в нем ликовало в торжествующем ожидании: вот-вот руки морских великанш приподнимут первый из кораблей и бросят его со всей силой на черную скалу. Вот-вот оглушительно затрещит дерево, взлетят жалкие крики, рухнет мачта, сломавшись, как тростинка, и волны закипят вокруг перевернутого днища… Бергвид уже видел в волнах лица морских великанш, он знал их имена – Бурун, Прибой, Вал, Волна, Рябь… Он приветствовал их, как сестер, и был равен им, выше их. Да, выше, потому что их удел – только море, а ему, конунгу и любимцу богов, подвластны и море, и небо.
Но по крайней мере один человек, тот, кто слишком привык видеть в нем всего лишь раба по имени Сварт, никак не желал смириться с поражением.
– Ты смотри у меня, мерзавец! – кричала Ярна, и казалось, поток ее ярости сейчас вознесет ее вместе с кораблем по черному, отвесному, скользкому от воды склону к самой вершине, туда, где ее враг. – Ты, сын ведьмы и оборотня! Я доберусь до тебя! Я тебе покажу! Я тебя в рог ауроха сверну, ты у меня попляшешь! Дай!
Она обернулась к ближайшему хирдману, протянула руку и прямо-таки вырвала его меч из ножен, разорвав кожаные ремешки, которыми тот был привязан. Хирдман только ахнул, а Ярна уже подняла меч в вытянутой руке, резко взмахнула им сверху вниз, точно разрубила воздух на две половины, и закричала:
Льдом покройся, воля влаги,
Лед сковал кипенье волн!
Сетью спутан вал отважный,
Буря в тишь – заснул орел!
Рослая, сильная, уверенная, с мечом с руке, окутанная мокрыми волосами, она выглядела так внушительно и грозно, что мужчины вокруг нее не сдержали изумленных криков. У них как будто открылись глаза: вместо простой рыбацкой дочки к ним на корабль взошла валькирия, Грозовая Дева.
И едва она выкрикнула последние слова, как поток ветра на мгновение замер, потом всплеснулся от моря вверх к небу, заметался, как исполинский невидимый зверь. Две воли толкали его в разные стороны, каждая гнула по-своему.
Волны закачались, вскидывая корабли чуть ли не к вершине черной скалы; люди закричали, задыхаясь и цепляясь за что попало. Тролль-Сварт на вершине вскинул руки кверху, точно хотел схватить ветрового зверя, согнуть, усмирить, подчинить себе. Но зверь рванулся к морю, волны диким скачком отшатнулись от берега, корабли, как щепки, понесло прочь. Невидимая сила сорвала Бергвида со скалы и сбросила вниз. Поток ветра поглотил его, он не ощущал своего тела, не знал, стоит он, лежит или летит… А потом он рухнул в море, и холодные объятия волны охватили его со всех сторон.
Буря утихла довольно быстро. Море не совсем успокоилось, волны по-прежнему бежали по поверхности, но ветер стал, как и утром, попутным. Фримод ярл первым так осмелел, что вновь поставил парус, и по цветному пятну паруса два других корабля, разнесенные бурей в разные стороны, еще до сумерек заметили его. Буря выбросила их далеко от берега, но к вечеру они вернулись к земле.
– Ты что, валькирия? – расспрашивали хирдманы Ярну. – Откуда ты умеешь приказывать бурям? У тебя случайно нет старшей сестры по имени Регинлейв?
– Чего? – Ярна слышала это имя впервые. – Я же вам уже рассказывала, рыбьи вы головы, что я у мамашки самая старшая, а после меня Скора и еще…
Общий смех прервал ее речь, и Ярна недоуменно огляделась:
– Чего гогочете? Нет ничего смешного, что четыре малявки умерли раньше, чем им придумали имена. Правда, такого чудного имечка мамашка с папашкой сроду не выдумали бы. Регин… как ты сказал?
– Да нет же, мы не над этим смеемся! – успокоил ее Гельд. Голос он совсем сорвал и теперь хрипел, но разговаривать мог. – Просто нам странно встретить человека, который не знает Регинлейв.
– Откуда мне ее знать, если она тут никогда не была? У нас чужих мало бывает, если бы она хоть раз зашла, я бы уж ее не забыла. Или это твоя жена?
Хирдманы покатились со смеху еще раз.
– Пока еще нет! – смеясь, ответил Гельд. – Вот если я когда-нибудь случайно стану конунгом фьяллей, тогда может быть. Но это едва ли случится.
– Ты меня совсем запутал! – Ярна посмотрела на него с упреком. – Вроде умный человек, а иногда такое загнешь, что и моя мамашка не разобрала бы. Ну, при чем тут еще конунг фьяллей? Это его жена? Тогда что мне до нее за дело? Я всю жизнь проживу и о ней ни разу не подумаю. Что ты с ней ко мне привязался?
– Регинлейв – это валькирия, – все еще посмеиваясь, пустился объяснять Гельд. – Старшая из девяти сестер, что ведут свой род от бурь и гроз. А Регинлейв – покровительница рода фьялленландских конунгов. Она защищает их в битвах. Даже если Один решит исход битвы не в пользу фьяллей, Регинлейв всегда выручит их конунга, пусть ему пришлось бы сражаться одному против сотни берсерков.
